— Пароход идёт, артистов везёт.
Я знал, что такое пароход, но второе слово для меня было совершенно непонятно.
За вечерней едой, когда дядя принялся пить чай из большой эмалированной кружки, я спросил его:
— Что такое артист?
Дядя поперхнулся, бережно поставил кружку на столик:
— Что ты сказал?
— Я ничего не сказал. Только спросил, что такое артисты.
— Не знаю, — ответил дядя.
Ответ меня очень удивил: дядя так много знал! Он с трудом, но умел говорить по-русски, дельно выступал на колхозных собраниях, а вечером, когда в пологе угасал жирник, он запросто общался с духами, бормотал на их языке, рокотал бубном.
До прихода парохода оставалось ещё два дня — достаточно времени, чтобы своими силами выяснить, что такое артисты.
Пароходы обычно привозили в наше селение разные товары и продукты. В позапрошлом году они доставили машины, которые стали печатать газету «Советский Уэлен». Много нового появлялось в Уэлене с каждым приходом парохода: патефоны, примусы, складные ножи… А сколько людей приезжало! Кого только теперь нет в Уэлене — председатель райисполкома, радист, пекарь Павлов и продавец эскимос Эму.
В прошлом году железный корабль доставил для полярной станции свиней. Сколько было шуму на их разгрузке! Одна свалилась в воду и, к великому удивлению присутствующих, самостоятельно доплыла до берега и пустилась со всех ног на сопку. Прежде чем люди её догнали, собаки оставили от свиньи только обглоданную голову. Зимой свиньи жили в тёплом домике, а на лето их выпускали в загон, отгороженный горбылями. Мы часами смотрели, как эти необыкновенные для наших краев звери рылись плоскими носами в грязи, громко чавкали.
Между селением и полярной станцией махал крыльями ветродвигатель. Его тоже привезли на пароходе.
На второй день после того, как радист сообщил свою новость, выяснилось, что артисты — люди. Это было уже интересно.
С приближением парохода слухи об артистах становились подробнее, определённее. Но было непонятно: зачем в такое селение, как Уэлен, где в общем-то хватало одного гармониста — им был моторист полярной станции, — столько музыкантов да ещё играющих на разных инструментах!
— Не хотят ли они насовсем поселиться в нашем селении? — спросил Рыпэль, бывший шаман, ныне числящийся руководителем колхозной самодеятельности.
— Они только на один день, — пояснил директор школы, единственный среди русских в Уэлене владеющий чукотским языком.
Директор школы был ленинградцем и много интересного рассказал нам об оркестре.
