Лопухин, однако, ошибся в «силе» француженки. Император продолжал милостиво относиться к артистке, но он перестал быть ее «рыцарем», как называл его Кутайсов, и Шевалье даже реже стала получать приглашения на придворные спектакли. Но влияние Шевалье на дела увеличилось, потому что влюбленный Кутайсов ни в чем ей не отказывал. Скоро все узнали, что только через Шевалье возможно было добиться заступничества, и за ложи на ее спектакли стали платить невероятные цены. Подарки брильянтовыми и золотыми вещами сыпались на нее без счету, но Шевалье и не менее жадный ее муж не довольствовались этим и прибегали даже к вымогательству. Так, генеральша Кутузова подарила ей две нитки дорогих жемчугов из четырех, бывших у нее в распоряжении, а остальные две отдала, в присутствии Шевалье, двум своим дочерям. Несколько дней спустя в Гатчине должны были давать оперу «Панур». Шевалье послала к Кутузовой с просьбою одолжить ей на этот вечер остальные жемчуга. Отказать ей не было возможности, но оперная принцесса забыла после спектакля возвратить эти украшения, а генеральша не осмелилась ей напомнить. Высокомерие Шевалье не знало границ. Как любовница Кутайсова, заведывавшего конюшенною частью двора, она ездила верхом в сопровождении двух придворных унтер-шталмейстеров, подобно тому, как прогуливался сам император. На ее вмешательство и помощь можно было рассчитывать только там, где была для нее какая-либо прибыль. О тяготевшем над ней обвинении Шевалье забыла и думать, пока она не задела одного из своих соотечественников.
Некто Мерш, по поручению одного из Нарышкиных, явился однажды к Огюсту Шевалье и предложил ему похлопотать через Кутайсова о решении одного судебного дела.
— На какую же прибыль могу я рассчитывать? — спросил Шевалье.
— Вот в задаток ожерелье для madame, — отвечал Мерш — а по окончании дела будет дано 60 000 р.
— Мы будем хлопотать тогда только, когда получим теперь же половину этой суммы, — заявил Шевалье.
Нарышкин внес и эту сумму через Мерша. Но даже Кутайсов не умел повлиять на решение государя. Он отказал наотрез и запретил впредь говорить об этом деле. Узнав об этом, Мерш обратился к Шевалье с требованием возвращения внесенных ему 26 000 р., но получил отказ. Тогда находчивый француз придумал особый план мести.
IV
Мерш по происхождению был пьемонтец и не принимал потому никакого участия во французской революции. Среди эмигрантов он пользовался репутацией роялиста, хотя и не отвергал принципов: «liberté, égalité и fraternité», выдвинутых революцией. Он знал о лионских событиях, в которых были замешаны Шевалье, и задумал донести о них правительству, в полной уверенности, что тогда Шевалье поплатятся за свои преступления.
