Но то, что требовал от нее Скоробеев сейчас, ни в малой мере не зависело от ее способностей прыгать выше головы. Прыгни она на десять собственных ростов, сделать бы ей ничего не удалось.
– Пропуска бельгийцам – совсем другое, – повторила она.
Скоробеев на этот раз не ответил. Только снова пристукнул рюмкой о стол и отвернулся.
Он отвернулся – и больше не заговаривал о пропуске до конца застолья. Не возобновил он разговора о нем и потом, когда разъезжались. Не возобновил на следующий день. И после субботы-воскресенья, в начале наступившей недели тоже не вспомнил. Маргарита уже стала думать, что тема исчерпана и Скоробеев к ней не вернется. Надо полагать, он понял, чего требовал. Нельзя же требовать от песка, чтобы он стал текучим, как вода, а от воды – чтобы сыпучей, как песок.
Но накануне нового заседания, едва появившись, зайдя к себе в кабинет, он тут же, даже не раздевшись, вышел обратно:
– Как дела с пропуском?
В Маргарите невольно все внутри сотряслось от смеха. Вот тебе и понял. Песок теки, вода сыпься.
– Великолепно дела, – сказала она со своего места из-за конторки.
Скоробеев радостно шагнул к ней от порога еще ближе:
– Нет, действительно?
– Действительно, – отозвалась Маргарита. – Завтра к заседанию ей прямо и будет.
Скоробеев понял. Лицо у него вмиг, как всегда в мгновения гнева, стало кирпично, медно багровым, он сделал к конторке Маргариты еще шаг и быстрым широким движением руки смахнул все, что у нее лежало и стояло на краю, на пол. С шумом грохнулись книги, глухо задребезжал осколками стакан с кофе, звонко заперестукивались ручки с карандашами.
– Дрянь! – закричал Скоробеев. – Девка! Ты что о себе такое думаешь? Ты что себе опять позволяешь?! Тебе сказано делать, ты для чего здесь сидишь, книжки читать?!
– Я еще не сошла с ума, чтобы выполнять безумные распоряжения. – Маргарита старалась говорить как можно спокойнее, равнодушнее и даже с ленцой. – Вы хотите, чтобы вашего помощника кое-где сочли сумасшедшей? В лучшем случае. В худшем могут счесть и кем-то вроде шпионки. Или пособницей шпиона. Хотите выступить в этой роли сами?
– Дрянь! Девка! – было ей ответом Скоробеева.
Он пнул валявшуюся на полу груду книг, шаркнул по разлившейся луже кофе, и брызги того веером прыснули на Маргариту – на одежду, лицо…
Какого хрена, с какой стати мне сдерживаться, прозвучало в Маргарите. И, прежде чем она успела додумать эту мысль, рука ее взлетела и влепила Скоробееву звучную, смачную пощечину. Щека у ее начальника была рыхлая, мясистая, ладонь так и влипла в нее.
