— Все кончено. Опоздал, конечно, опоздал, — забормотал он, опускаясь на стул и утираясь панамой.
— Да, — сказал Тимоша. — Мама с папой уехали в город с утра. А вернутся только вечером.
— Мама с папой? А из какого они отдела?
— Мама из отдела снабжения. А папа — с главного технолога.
— Нет… Не знаю таких, — пробормотал человек. — А сам ты?
— Я? Я еще не из отдела. Я из третьего «г».
Человек отер лицо и усы, и Тимоша вспомнил, на кого он похож: на тот плакат в сберкассе — «Накопил и машину купил».
— Нехорошо, третий «г», — покачал он головой. — Ох, нехорошо ты со мной поступил. Теперь выручай как хочешь. Знаешь, как это бывает? Сегодня — ты мне, завтра — я тебе. А? Уж, пожалуйста, — давай — спасай — помогай.
— А чего делать?
— Дело у меня, честно говоря, простое, но ответственное! — ужас. Тридцать лет уже работаю, и всегда — одни благодарности. А сегодня… — тут он горестно помотал головой и опять легонько хлюпнул носом. — Надо же так… И с чего вдруг? Не пойму, просто не пойму, что случилось.
— Ничего, — сказал Тимоша, только чтобы не молчать. — Может, еще обойдется.
— Нет, у нас строго. Да, так вот: тридцать лет уже хожу я из пункта А в пункт Б…
— Что?! — заорал Тимоша.
— Да-да, тридцать лет, половину пути пешком, а половину…
— На моторке?
— Ага, слыхал обо мне, — сказал человек АБ, видимо, очень польщенный. — Да, это именно я — полпути — пешком, полпути — на моторке, в любую погоду, зимой и летом, тридцать лет одни благодарности.
— А какой ответ? — быстро спросил Тимоша.
— Ответ? — переспросил АБ и слегка побледнел.
— Ну да, сколько времени вы в пути?
— АБ побледнел еще больше и начал озираться по сторонам, потом как-то съежился на стуле — даже ноги поджал.
— Но ведь это тайна, — прошептал он. — Величайшая тайна.
— Ах, да. Извините, — сказал Тимоша. — А где вам больше нравится — в пункте А или в пункте Б?
— Хм-м… Вот уж не знаю. Не задумывался. Какой-то ты странный, третий «г». И вопросы у тебя такие… не по существу.
— Почему это не по существу! — обиделся Тимоша. — Сами же просили помочь, а теперь только путаете.
— Помочь! Помочь непременно. Ты вот что… Ты меня извини, конечно, но не мог бы ты сегодня сделать этот путь за меня? А? На моторке, с ветерком? Так сказать, взбороздить волны — в пене и брызгах?
— Взбороздить? — сказал Тимоша.
— Да, пожалуйста.
— А вы?
— Я боюсь Минуса.
— Я тоже не люблю, если минус.
— Ну, тебе-то он ничего не сделает.
— А вам?
— Мне?.. Мною он пренебрежет.
Никогда еще не видел Тимоша, чтобы взрослый человек так дрожал и боялся. При одном только слове «пренебрежет» он так весь сжался и заерзал, что Тимоше стало трудно говорить ему «вы».
