Сейчас же мы имеем слишком высокую скорость, и в принципе, можем быстро набрать необходимый разгон для прыжка. Правда, для этого нам придется сблизиться с корветом — мы до сих пор идем встречными курсами. И в этом случае есть риск получить заряд в носовую проекцию. Но бронированный лоб — это не корма с весьма уязвимыми реактивными дюзами, пару выстрелов мы точно переживем, а там уже и спасительное гиперпространство.
Для любого другого корабля прыжок не является спасением — вектор входа на таком расстоянии вычисляется с идеальной точностью, и максимум через четверть часа в точке выхода появится преследователь, где и завершит свое темное недоброе дело. Для повторного прыжка потребуется слишком много времени — ведь выход из смежного континуума происходит с нулевой относительной скоростью, да и гипердрав требует перезарядки.
Однако, наш корабль — это не какой-то там другой! Гениальные физики и конструктора сгинувшей цивилизации ЕССТ совершили чудо — и смогли сделать то, что никто до них не догадался. Впервые в истории человечества они смогли ухудшить работу гипердрава и создать некачественные топливные стрежни! В результате мы теперь "прыгаем" хуже всех в мире — где-то на четверть меньше, чем все остальные. Поэтому Хтуну и его заказчикам ничего не светит — нас просто не окажется в точке, куда они выпрыгнут. Надеюсь, ему придется заплатить серьезную неустойку — и это ранит его сильнее любой мести. Впрочем, от вендетты никто не отказывается — всему свое время.
Все прошло, как и намечалось. До последнего мне не верилось, что Хтун будет стрелять — на борту ведь не только ценные пассажиры, но и Аста, как представитель клана. Однако, то ли ненависть переборола, то ли заказчики расщедрились, но бронзовый призер турнира решил закончить дело сразу и окончательно. Но просчитался.
Броня выдержала, а вот антенны интерферометра-локатора выгорели начисто. Где мне теперь их искать? Опять в систему 12-тау-В7169 тащиться, с астероида провода мародерить? Кошмарный расход топлива впустую! Этого я ему ни за что не прощу!
Ещё одно наблюдение очень меня заинтересовало — реакция господина Джтьда! Если сначала он держался бодрячком, излучая уверенность и спокойствие, то, как только, я начал разгон для прыжка, он побледнел и заволновался. Но самое интересное случилось, когда приняли на броню первый залп. У канцлера случилась настоящая истерика, и среди всхлипов и причитаний прозвучала фраза, что "они не могли так поступить"! И я его прекрасно понимаю — наверняка обещали, что лично его шкуре ничто не угрожает.
