Поскольку документов не оказалось, то меня загрузили в кабину грузовой "Газели" между водителем и участковым, и в таком виде повезли в опорный пункт.
Райцентр особо впечатления не произвел, да и не дали мне толком его рассмотреть, только въехали, тут же и каталажка оказалась. Выгрузив участкового и задержанного, водитель мгновенно умчался куда-то по своим торговым делам — оказывается транспорт реквизировали "именем революции", то есть на шару, и поэтому частник поспешил свалить при первой же возможности.
Милицейский УАЗ второй месяц в ремонте. Да и бензина для него не выделяют. Поэтому, кого поймали — тот и едет на вызов. Особо невезучих и "залетчиков" из дома могут выдернуть даже среди ночи. Простые деревенские нравы.
Записав показания и составив протокол, Пал Палыч, так зовут нашего деревенского Пинкертона, засадил в камеру, закрыл на замок и отбыл к начальству на доклад.
— Палыч, а чем мне его кормить? — поинтересовался сержант, на которого повесили заботу о заключенном.
— Чай, до вечера не помрет. А там уж, глядишь, в райотдел сплавим. Пусть они его кормят.
Выдав ещё парочку указаний относительно каких-то, не сданных вовремя, отчетов, участковый наконец удалился, оставив нас с сержантом Петровым наедине. У меня же выдалось немного времени поразмыслить о ситуации в которой оказался, и чем дольше я размышлял, тем больше убеждался, что положение мое незавидное. На улице — декабрь месяц, до ближайшего крупного населенного пункта, где можно затеряться, километров сто пятьдесят. Денег и документов нет, а побег из милиции, которая здесь до сих пор не переименована, грозит серьезными проблемами. Но не это главное — побег надолго, если не навсегда, закроет для меня возможность заняться изучением колодца, а это очень перспективная вещь в плане получения маны и других магических плюшек.
Поэтому, скрепя сердцем, отказываюсь от немедленного бегства и приступаю к изучению обстановки. Опорный пункт — слишком громкое название для пристройки к сельской школе из трех кабинетов и коридора, выделенной для богоугодного милицейского дела. Обезьянника, как такового нет — поэтому мне отвели какой-то чулан с крошечным окошком, похожим на форточку. Из мебели — топчан с матрасом, относительно чистый — похоже сержант Петров на нем любит на массу изредка надавить. Единственный атрибут, хоть немного соответствующий статусу учреждения — вместо двери в моей кладовке — решетка, сваренная из арматуры и амбарный замок, хранящийся отдельно от неё на подоконнике в кабинете напротив. По факту моя свобода ограничена лишь задвижкой, которую можно легко отодвинуть, просунув руку сквозь решетку.
