132. Я от природы человек прямой и враг всяких выторговываний, поэтому со мной всегда было легко вести переговоры. Тем не менее мне известно, что во всех обстоятельствах высшая польза – вести переговоры с преимуществом; наука тут в следующем: надо не сразу доходить до последних решений, но, начавши как бы издалека, продвигаться шаг за шагом и поддаваться с трудом. Кто поступает так, очень часто получает больше того, чем можно было бы удовольствоваться; тот же, кто ведет переговоры, как я, добивается всегда только того, без чего соглашения не было бы вовсе.
133. Величайшее правило благоразумия, плохо соблюдаемое многими, требует, чтобы ты умел скрыть недовольство другим человеком, если только в этом нет для тебя вреда или бесчестья, – ведь если в будущем понадобится его помощь, вряд ли ты ее получишь, если ему известно, что ты плохо к нему относишься. Мне очень часто приходилось обращаться к людям, к которым я относился как нельзя хуже, но они этого не предполагали или были уверены в обратном и потому служили мне с полнейшей готовностью.
134. Все люди по своей природе более склонны к добру, чем к злу; нет человека, который не делал бы охотнее добро, чем зло, если другие соображения не побуждают его к обратному. Однако природа человеческая так немощна, а соблазны в мире встречаются столь часто, что люди легко уклоняются от добра. Поэтому-то мудрые законодатели изобрели награды и наказания: не для чего иного, как для того, чтобы надеждой на награду и страхом перед наказанием принуждать людей следовать их природной склонности.
135. Если кто-либо от природы более склонен к злу, чем к добру, говорите с уверенностью, что это не человек, а зверь или чудовище, ибо в нем отсутствует склонность к добру, естественно присущая всем людям.
136. Случается иногда, что безумцы творят более великие дела, чем мудрецы. Происходит это оттого, что мудрый, если нет иной необходимости, весьма полагается на разум и мало – на судьбу, а безумный – весьма на судьбу и мало на разум; дела же, которые вершит судьба, зачастую имеют неожиданный исход. Флорентийские мудрецы уступили бы буре, разразившейся сейчас, а безумцы решили держаться наперекор всякому рассудку и добились, что свершилось такое, чего, казалось бы, город не может совершить, о чем и говорит пословица: Audaces fortuna juvat[43].
137. Если бы вред от дурного управления обнаруживался так, чтобы было видно, что от чего произошло, то человек малоопытный или сумел бы научиться, или добровольно предоставил управлять тому, кто больше в этом понимает. Беда в том, что люди, а больше всего народы по невежеству не постигают причин неурядиц и приписывают их не тем ошибкам, какие на деле к тому привели, не сознавая, сколько зла причинило правление того, кто не умеет управлять. И они продолжают упорствовать в ошибке: либо сами берутся за то, чего не умеют, либо позволяют править людям неопытным, что часто приводит к окончательной гибели города.
