В конце этой части дискуссии Черчилль заявил: «управление миром должно быть сосредоточено в руках наций, которые полностью удовлетворены и не имеют никаких претензий. Сталин же добавил: «управление миром должно быть сосредоточено в руках наций, которые способны на это». Премьер согласился и подвел итог: «судьбы мира должны быть сосредоточены в руках сильных стран, которые полностью удовлетворены и не имеют никакого желания взять себе что-либо еще… три наши страны являются именно такими странами. После того как мы договоримся между собой, мы сможем считать, что мы полностью удовлетворены, а это самое главное»>232.
Понятно желание Черчилля видеть Великобританию мощным и равновлиятельным членом коалиции великих держав. Его предложения Сталину могли показаться весьма «щедрым» подарком. Но не будем забывать, что Черчилль завел речь, прежде всего, о Дальнем Востоке, где британские позиции за последнее время сильно пошатнулись. На роль главного арбитра в этом регионе безоговорочно претендовали США. В отношении европейских дел Черчилль предпочел выдержать паузу.
На Тегеранской конференции лидерам западных стран стало ясно, что лично для себя Сталин уже закрыл тему включения Прибалтики в состав Советского Союза. В работе М. Гилберта приводятся интересные сведения о том, что по возвращению из Тегерана Черчилль сообщил Идену: «когда Сталин говорил о Восточной Пруссии и Кенигсберге, он ничего не сказал о прибалтийских государствах, которые останутся под русским контролем при любых обстоятельствах», – и добавил: «запросы русских никак не выходят за пределы границ бывшей царской России, а в ряде случаев они заметно меньше»>233. В целом советская точка зрения о необходимости восстановления довоенных границ СССР не вызывала у Черчилля возражений.
Имеются основания полагать, что еще до встречи в Тегеране Рузвельт выработал свой подход к вопросу о прибалтийских странах. Фактически это было одобрение их вхождения в состав СССР, обусловленное проведением там послевоенного плебисцита. Рузвельта особо не интересовали формы этого плебисцита и контроль над ним. Ему нужно было формальное согласие Сталина, которое он мог бы использовать для успокоения общественного мнения американцев и, главным образом, выходцев из прибалтийских государств.
1 декабря 1943 года между Рузвельтом и Сталиным произошел следующий диалог, отрывки из которого подтверждают упомянутый подход американского президента:
