— Злой щенок, — вовремя вспомнив про шпионов, холодно процедила Лил и принялась тщательно расчесывать на ночь сколотые служанками волосы, попутно вспоминая ходившие по городам байки про черных мастеров.
Как абсолютно уверены все жители баронств и свободных земель, искусники, став черными, теряют почти все чувства и привязанности, и главным смыслом жизни для них, после послушания хозяину, становится забота только о себе. Однако теперь Лил точно знала, как сильно веселят эти россказни самих черных.
Как ни странно, но утром никто не решился потревожить сон Алильены. Не прибегали запуганные посыльные с приказом срочно отправиться к Корди, не пытались проникнуть в ее покои под каким-нибудь предлогом настойчивые шпионки в платьях служанок.
И завтрак тоже никто не принес.
Проснувшаяся с рассветом магиня успела, не вылезая из мягких перин роскошной кровати, спокойно обдумать все показавшиеся ей с вечера странными поступки и слова барона и матери, изобрести несколько новых знаков для переговоров с Ленсом, сходить умыться, одеться и проголодаться.
А в дверь все никто не стучал. Уже проснулась юная танцовщица, неслышно, мышкой сбегала в умывальню, убрала с кушетки покрывало и подушечку и села на ковер у самой двери, безмолвная и неподвижная, как статуя.
Потом появился Ленс, так же крадучись пробежал мимо балдахина стоящей на небольшом возвышении кровати, вскоре вернулся, постоял, изучая танцовщицу, и тихо направился к постели.
— Сестрица? — приподняв полог, позвал он, обнаружив сидящую в подушках Лил, одетую в очередное почерневшее платье.
Магиня задумчиво грызла яблоко, а рядом с ней стояло блюдо, на котором в причудливом порядке было разложено немного фруктов и сладостей. Мальчишка бдительно оглядел небрежно растопыренные пальцы сестры, конфеты, фрукты и скорчил кислую рожицу:
— Я хочу есть.
— Возьми, — безучастно буркнула Лил.
— Это не еда, у меня от яблок в животе бурчит.
— Возьми конфету.
— Я хочу блинов. Позвони, пусть принесут!
— Я не хочу, — отказалась магиня, бросила огрызок и принялась преувеличенно тщательно вытирать пальцы.
— Можно я пошлю вон ту черномазую?
— Она моя горничная.
— А кормить ее ты не будешь? — осведомился Ленс, внимательно поглядывая на мелькание загорелых пальцев сестры.
— Меня не интересует, где едят слуги, — огрызнулась Лил, резко отодвинула блюдо, смешав тщательно выложенную картинку, и спрыгнула с постели.
Прошла в умывальню, распахнула дверь в сад и остановилась, заметив перечеркнувшую проем тонкую, как волос, светящуюся линию. Похоже, выходить из дома ей все-таки нельзя, и кто-то только и ждет, чтобы пленница начала нарушать неизвестные ей правила. Или показала, на что способна, если попадется в очень подлую ловушку.
