Взять хотя бы моего пария сейчас. Он нажил деньги. Продолжает и дальше наживать их. Но это все, на что он способен. Его не тянет к книгам, и он ничего не читает. Ему не отличить одной ноты от другой, картины — от карикатуры. Он пьет впеки и волочится за женщинами не потому, что ему это нравится, а лишь за компанию. Он женился, женился чинно и благородно, по женитьба была и остается всего лишь случайным эпизодом в его жизни. Другой мой сын поступил в колледж, попал в самое привилегированное студенческое общество, пьет, распутничает, играет в карты. Он получает деньги, которых не заработал, и ни о чем знать не хочет. Ни один из моих сыновей никогда не думал и не подумает о подлинном служении человеку — о том, чтобы дать людям удобную обувь и помочь рабочим-обувщикам добывать средства к существованию.
Тейлор умолк и пристально посмотрел на Джека.
— Так чего же вы хотите от меня?
— Я собирался открыть у себя в округе небольшую бакалейную лавку, чтобы торговать добротными продуктами и предметами первой необходимости, этим зарабатывать себе на жизнь, понемногу откладывать сбережения на будущее и быть самому себе хозяином.
— Гм. Ну что ж, в негритянском квартале вы могли бы предпринять кое-что в этом роде.
— Но Бетти против. Она говорит, что приехать в свободный северный город и открыть там лавку только для негров просто смешно. Даже сами цветные будут против. Я подумывал снять хорошее помещение где-нибудь на углу, поблизости от заводского района, и обслуживать всех жителей округи, в том числе, конечно, и цветных.
— Прекрасная, но пустая затея! Если у вас будет жалкая мелочная лавка, то вы едва заработаете на жизнь. Если же она станет давать вам приличный доход, домовладелец повысит арендную плату; если вы справитесь и с этим препятствием, то крупные бакалейные фирмы заставят вас продать им вашу лавку.
— Ну а если я откажусь продать?
— Безусловно, продадите, иначе они вас раздавят. Но не верьте мне на слово. Попробуйте сами, Возьмитесь за это дело! Я позабочусь о том, чтобы оптовики предоставили вам кредит на пять тысяч долларов. Но говорю вам, Кармайкл: вы не понимаете, с каким миром вам придется столкнуться. Раньше мы начинали дело, чтобы служить своим ближним, делать для них что-то полезное. Все это куда-то исчезло. Все наши представления о труде, купле и продаже пошли кувырком. Раньше мы трудились для себя и для других. Сейчас мы трудимся ради заработка. Раньше мы делали вещи для их использования, а теперь делаем их для продажи. О человеке теперь судят не по его труду, а по тому, сколько он получает. Чем выше доход человека, тем выше, стало быть, его заслуги. Когда кто-то трудится ради своей личной выгоды, мы считаем, что это якобы приносит выгоду всем; иными словами: всеобщий эгоизм создает всеобщее счастье.
