было совершено на заводе Зайцева и в целях религиозного изуверства.
И только второй вопрос прямо касался виновности или невиновности Бейлиса.
Когда присяжные удалились на совещание, настроение у защитников было мрачное. Грузен-берг вспоминал, что после заключительной речи судьи, он был почти уверен в том, что будет вынесен обвинительный приговор.
И каково же было всеобщее ликование, когда присяжные, ответив на первый вопрос "да", на второй ответили: "Нет! Не виновен!"25
Выслушав этот вердикт, судья торжественно заявил:
— Мендель Бейлис, вы свободны, можете занять место среди публики.
В этом было не только спасение Бейлиса и русского еврейства, — в этом приговоре было спасение русской совести.
— А всё-таки русский народ — справедливый народ! — воскликнул Владимир Галактионо-вич Короленко.
Дело Бейлиса и "разоблачения" сионизма
В исторической науке господствует точка зрения, что русская революция — это прямое следствие Первой мировой войны. Не будь войны, старая Россия существовала бы ещё долго, может быть, до сих пор.
Изучение Дела Бейлиса заставляет внести в эти представления важные коррективы. Оно показывает, что ещё до войны между обществом и властью в России разверзлась пропасть и
41
перекинуть мост через нее не стремилась ни та, ни другая сторона.
Положение еще можно было бы спасти, если бы власти сделали из Дела Бейлиса правильные выводы и вместо дальнейшего нагнетания антисемитизма взялись бы за конкретное решение назревших проблем, провели широкие политические реформы.
Однако они пошли по другому пути, о чем свидетельствовали, в частности, демонстративные почести и награды, какими были осыпаны судья Болдырев, прокурор Виппер, прокурор Чаплин-ский, министр юстиции Щегловитов и другие организаторы Дела Бейлиса. Власть потерпела поражение, но демонстрировала свою готовность и дальше противостоять "еврейским козням". Это означало — противостоять всему передовому в русском обществе.
Это означало также, что революционный взрыв назревал. Он мог произойти в любую мину-ту. Война вовсе не ускорила, а наоборот, отсрочила революционную бурю, так как с ее началом почти все оппозиционные партии прекратили борьбу с властью. Непримиримой осталась лишь кучка большевиков, не имевшая никакого влияния. Только когда царская армия стала терпеть поражение за поражением, революционная волна поднялась с новой силой и в считанные месяцы унесла не только тех, кто отстаивал царский режим, но и тех, кто его уничтожил.
