— Привет! Как дела?
— Ничего, — отвечал обычно Тадеушас. — Ничего. Все по-старому. Мусору хватает.
— Как это ничего? Не может быть! — энергично возражал аспирант. — Зачем так скромничать? Каждый день приносит нам что-то новое, каждый день, любезный! Только мы разучились замечать. Такие темпы!..
— А черт их знает… — бормотал Тадеушас.
Приятно, надо полагать, жилось аспиранту! Тадеушас только головой покачивал — не станешь ведь распространяться возле неблаговидно пахнущего задка автомобиля, однако слова аспиранта все равно вселяли в него бодрость, или как это еще сказать. Тадеушас как-то читал в книгах — в солидных книгах: если желаешь чего-то добиться, должен навязать свою волю. Есть, правда, и другой выход: повиноваться чьей-то воле. Но ведь это не ахти какой выход, это не достижение, а поражение! А что может навязать известный Тадеушасу писатель? Бредет мимо, буркнет «добрый вечер», да так, что едва расслышишь — робко выковыривает свой мусорок сам, весь перекрученный, кислый, лоб сморщенный, можно подумать, черт-те что на уме, потом бредет обратно, потупив глаза, задница на штанах залатанная — нынче модно подлатать себе задницу, особенно среди художников, однако Тадеушас понимает, что здесь, как в том старом итальянском фильме — все гораздо смешнее, чем мы думаем… Этому писателю нечаянно мода помогла… Нет худа без добра.
Оля-ля! Просидел Тадеушас в кабине целых семь минут, и никто не принес ни бумажонки. Перед другим — тоже немаленьким домом — не было ни души. Взбесились! — рассмеялся Тадеушас, а тут понемножку, скромно и скупо можем начать смеяться и мы, поскольку и впрямь все гораздо смешнее, чем полагает Тадеушас, эта книжная крыса. Перед вторым домом, продолжая читать статью, Тадеушас так и не дождался ни одного человека, перед третьим тоже. Во всех домах он не получил ни крупицы мусора. На свалку автомобиль он гнал на большой скорости; покамест ему было приятно, забрезжила надежда: полегчала бы работа, если бы поубавилось мусора! Сильно полегчала бы, а начальству можно ничего и не говорить.
Вечером, вернувшись в полуподвал, в котором он жил бобылем, — в этом, пожалуй, тоже виноваты книги, испортили они жизнь не одному человеку, — Тадеушас умылся, закусил и повалился на кровать, а потом до поздней ночи читал книгу, в которой описывали одного чокнутого японского учителя, ловившего всяких насекомых, а потом долго жившего с девкой в песчаной яме. Вот чертовщина — почему именно в песчаной яме? Еще стрельнет кому в голову сочинить книгу о жизни в мусорной яме, а то и на мусорной куче!
