Нарушая тишину лишь отрывочными междометиями, они открыли бутылку, и когда стакан из-под газировки обошел по кругу, стало понятно, что здесь действительно не потревожат. Все заговорили, ничего не опасаясь и перебивая друг друга.
Хава каким-то неестественным, пронзительным голосом рассказывал историю, начала и повода которой уже никто не помнил.
— …Ну вот, захожу я тогда в кабинет. Она с порога кричит: «По тебе колония плачет!». Ты, мол, училку облил. Я так молчу…
Маврин первый заметил деда. Дверь на первом этаже садика тихо, словно сама собой, раскрылась, дед, — это, понятно, был сторож, — медленно вышел на крыльцо и остановился, всматриваясь в их сторону. Придерживаясь за перила, медленно спустился на дорожку и направился к ним. На ногах у сторожа были валенки. В остальном он не походил на старичка из сказки, забытого здесь детьми. Вполне современный магазинный пиджак, разве что помятый сильно, наверное, сторож спал в нем, на голове туго натянутая зеленая шляпа, тоже помятая, похоже, старик и ее никогда не снимал…
Сторож остановился шагах в пяти, когда его заметили и Хава, и Яшка. Все замолчали.
На лице старика, словно набухшем от крови, в краснофиолетовых прожилках, нельзя было разобрать никакого выражения. Маленькие глазки моргали.
— Вы это, — сказал он без спешки, — бутылки пораскидали, поломаете что…
Ему не ответили.
Хава побелевшими пальцами сжимал бутылку, Яшка зачем-то нагнулся. Поднялся Дима.
На ногах он держался ровно и голосом управлял хорошо:
— Вас как зовут?
— Семен Трофимович, — тем же бесцветным тоном ответил сторож.
— Семен Трофимович, я вам ручаюсь, что все будет в порядке, — протянул руку. — Не беспокойтесь!
Настроение переменилось, будто выключили напряжение. Зашевелился Хава:
— Не бойся, дед, порядок! Садись к нам!
Поколебавшись, сторож пожал руку и присел на краешек скамейки. Яшка достал единственный на всю компанию стакан — мутный, захватанный.
— А что это у вас? — спросил Семен Трофимович с некоторым сомнением, которое, впрочем, больше относилось не к вину, а к самому факту: стоит ли пить? — Да… — вздохнул, — было время, ребятки, я, кроме коньяка, ничего не пил. Вот там водка, вино, не знал просто этого. Поверите?
Хава щедро булькал из бутылки:
— Верим, дед, верим!
Семен Трофимович нерешительно подержал стакан на весу.
— Я, ребята, сторож липовый — подменяю только.
Поколебался еще, потом чуть слышно чертыхнулся и, запрокинув голову, стал с видимым удовольствием пить.
