После той памятной ночи, когда необычно острое понимание ситуации впервые накатило на него, прошло всего-то три с небольшим месяца, но у него такие приступы случались еще дважды. И оба раза он отлично начинал понимать, что Рой решил не щадить той, другой формы жизни. А значит, людям придется умереть, потому что они вовремя не среагировали на возможность вжиться в этот мир, противопоставили ему свои слабенькие автоматики.
Об этой способности узнавать то, что думает кто-то другой, он, стесняясь, рассказал Антону. Тот послал наверх рапорт, потому что слишком серьезные ставки стояли на кону, следовало использовать любую возможность, даже такую непонятную и неверную, но ответа не получил. Иногда Ростик с облегчением думал об этом, иногда вздыхал и скрипел зубами — ему казалось, он не все сделал, чтобы доказать, что ничего не выдумал, что прав и его знание можно использовать в военном планировании…
Так и есть, один из яркоглазых очень уж активно начинал руководить другими кузнечиками. Он все меньше делал сам, все больше указывал, как и что делать другим. С такими следовало обходиться круто.
— Марина, — позвал он ближайшую девушку, — дай-ка свой карабин.
Девушка протянула оружие, она знала, что на таком расстоянии может попасть только командир. Ростик положил винтовку на поручень, затаил дыхание. Планка была выставлена на половину необходимой дистанции. Складывалось впечатление, что гравитация тут составляла половину земной, и, хотя субъективно никто этого не ощущал, прицелы, сделанные для условий старой жизни, как и часы, наводили на неприятные мысли.
Вот командир яркоглазых влез на лафет будущей установки, взмахнул лапами, Ростик навел ему прицел в верхнюю часть груди и мягко нажал на курок.
Выстрел раскатился под серым небом, как хлопок в ладоши, не намного громче. Но кузнечик вдруг сломался в поясе и сполз по деревяшкам вниз. Его работники бросились к нему, окружили, потом уволокли за насыпь. Там они должны были его сожрать. Это был их обычный ритуал захоронения, кроме того, кузнечики были всегда голодны, Рой производил их в гораздо большем количестве, чем мог прокормить, рассчитывая и на каннибализм, и на естественную убыль в боях. Ростик знал об этом благодаря новому, открывшемуся в Полдневье дару.
На насыпь выскочили с два десятка богомолов. Это были улучшенные варианты по сравнению с теми, которые они видели в летних боях. Они были почти трех метров росту и ударами своих саблеобразных рук могли противостоять клинкам людей, особенно если палаши эти были плохо заточены. Ростик ненавидел их холодной, свирепой яростью. И раз уж он открыл огонь, он с удовольствием воткнул еще пять выстрелов в эти зеленые, мерзко-подвижные фигуры. Их тоже быстренько унесли за насыпь.
