Но далеко он пробежать не успел, на углу, разогнавшись под тополями, он врезался в Кима и Любаню, которые торопливо шли в противоположном направлении. Ким, корейская душа, успел выставить руки, а Люба, конечно, взвизгнула, впрочем, не очень, она была выдержанной девушкой.
— Ты чего так несешься? — спросил Ким в запале.
— Ким, что происходит? — спросил Ростик одновременно с ним.
— А мы идем к тебе, узнать, что ты думаешь по этому поводу, — пояснила Люба.
Все посмотрели вверх.
— Значит, у вас то же самое? — спросил Рост.
— Что значит «то же»? Ты думаешь, у нас в саду это выглядит иначе?.. Это во всем городе происходит. И со всеми разом.
Они помолчали, каждый переживал замечание Любани по-своему. Хотя выразить это словами было нелегко.
— Ладно, — решил перейти к конструктиву Ростик. — Экзаменов нет, как я понимаю?
— Для них слишком рано, — пояснил Ким. — Но если эти чудеса со временем не утрясутся, то их, похоже, перенесут.
— Каким же образом они могут утрястись? — как всегда, Любаня сумела задать главный вопрос, то есть такой, после которого все чувствуют себя немного дураками.
— Нужно идти в центр, может, на главной площади у народа есть дельные идеи? — сказал Ким.
— Народа и тут хватает, а дельности не замечается, — ответил Рост, поглядывая на соседей, которые не расходились по домам, словно действительно чего-то ждали.
Вдруг в конце улицы он заметил знакомую долговязую фигуру на велосипеде. Вот это было кстати. Торопливо, чтобы не опоздать, он сунул два пальца в рот и заливисто свистнул. Все обернулись на него. Но главное, велосипед замедлился, качнулся и свернул к ним.
На веле восседал, как всегда изрядно ссутулившись, Георг Пестель, Джордж, Жорка, Георгий — все зависело от того, кто к нему обращался, — с соседней улицы. Впрочем, Ростик всегда звал его просто — Пестелем. Фамилия была такая, что клички были уже не нужны.
Годом ранее Пестель отучился в той же школе, что сейчас кончала и эта троица, провалил в Московском универе, на биофаке, последний экзамен и сейчас готовился ко второй попытке. Через пару-тройку недель он должен был отбыть в «первопрестольную»; но пока, как Ростик слышал от Любы, всего лишь уволился из зверосовхоза, где проработал этот год для практики.
Пестель был высоким, за метр девяносто, сутулым очкариком с веснушками, заливавшими его лицо от макушки до подбородка. Макушка его была видна потому, что он стригся исключительно под машинку, оставляя не больше сантиметра волос. Помимо первого разряда по волейболу, Пестель и в остальном был неординарной натурой. Ростик давно хотел сойтись с ним покороче, да как-то не получалось.
