Когда рассказ закруглился, Дондик закурил папиросу, поднял голову и твердо посмотрел в глаза каждому из ребят, отчеканил:
— О том, что видели и слышали, — молчок.
Это было настолько неожиданно, что Ростик удивленно протянул:
— Может, еще подписку о неразглашении дать?
Капитан сквозь зубы процедил:
— Нужно будет — дадите.
— Но послушайте!.. — воскликнул Кошеваров, но продолжить не сумел, его перебила Люба:
— Достаточно велосипеда, чтобы все узнать.
Капитан посмотрел на Кошеварова.
— Запретим.
Вдруг Пестель улыбнулся.
— Всем? — Ему никто не ответил. — А как быть с ногами, товарищ капитан? Ведь до края нашей земли можно пешком минут за двадцать дойти. Или даже быстрее.
— Может, разъяснение по радио? — спросил Кошеваров, обращаясь, конечно, к Дондику.
— Тока же нет. Даже микрофоны на площади не сумели к динамке присоединить.
Ростик погладил сукно перед собой, потом сдержанно, пытаясь быть рассудительным, проговорил:
— Товарищ капитан, мы же не враги. И людям придется что-то объяснять. Слухи…
— Разговорчивые больно, — проговорил капитан и стал закуривать вторую папиросу подряд. Внезапно Ростик увидел, как у него дрожат пальцы. Да он просто боится, удивился он про себя.
— А вам нужно быть повежливей, — спокойно-уверенно сказала Люба, она, вероятно, тоже заметила эти дрожащие пальцы капитана. — И смотреть на то, что происходит, своими глазами, а не… заемными.
Внезапно капитан опустил руки на стол и, уже не стесняясь, сжал их в кулаки. Потом поднял голову, обвел всех долгим, прищуренным от дыма взглядом. Поднялся и проговорил:
— Ладно, подождите пока.
Он вышел, Кошеваров постоял, перекатываясь с носков на пятки, потом провел ладонью по волосам и тоже ушел.
— Может, мы уже арестованы? — нервно спросил Ким.
— За что? — отозвался Пестель.
Ответить ему никто не успел. В комнату вернулся Дондик. Он даже немного запыхался.
— Пойдемте-ка, еще раз расскажете, что видели.
На этот раз идти было не очень далеко. Миновали тамбур, комнату с двумя секретаршами, испуганными светленькими девушками, которые больше смотрели в окно, чем на свои столы, и оказались в огромном, очень красивом кабинете. Ростик и не знал, что такие кабинеты бывают, тут можно было разместить две квартиры, в которой обитало их семейство.
За главным столом восседал, по-другому и не скажешь, секретарь райкома, всем известный по своим длинным и путаным выступлениям с праздничных трибун Савелий Прохорович Борщагов. Еще он был известен в городе тем, что ходатайствовал о переименовании Боловска в Брежневск. Но город сочли слишком маленьким для того, чтобы носить столь славное имя, и отказали. Впрочем, поставки стройматериалов для новостроек и количество автобусов на маршрутах увеличили.
