Смущенно улыбнувшись, внук провел пальцами по щеке, стирая подсохшую кровь.
— Неа… — он спрятал глаза и, как-то стеснительно добавил. — Это я сам уже… Когда разбирал его, щепка отлетела, ну и…
— А ну-ка марш на кухню! — бабушке наконец-то удалось найти достаточно строгости, чтобы отчитать этого здорового балбеса. Не дожидаясь, когда внук соберется, она стремительно, насколько позволяли ей вечно ноющие ноги, двинулась за аптечкой. Страхи исчезли, уступив место обычному беспокойству, в котором не нашлось место для кровавых видений.
— И кружки захвати, — не оборачиваясь, крикнула бабушка Катя.
Едва она покинула комнату, как с Сашкиного лица вмиг слетела улыбка. Поудобнее перехватив рукоять топора, он двинулся следом за бабушкой. Перед тем, как выйти из комнаты, Сашка обернулся к куче, бывшей некогда старым кожаным диваном.
— Только шевельнись мне тут еще! — угрожающе прошипел он.
Обломки и не думали шевелится. Сашка, удовлетворенно кивнув, прикрыл дверь. Сунув топор подмышку, бодро потрусил на кухню. Там, тихонько ругаясь себе под нос, возилась с аптечкой любимая старенькая бабушка Катя, вкусно пахло пирожками, уютно балаболил из телевизора ведущий вечерних новостей. А еще там, в ящике для инструментов хранится удобный вместительный мешок и пластиковая бутылка с бензином. Да, выносить мусор к ночи — плохая примета. Но чтобы избавиться от трупа — лучше времени не придумать. До заросшего бурьяном пустыря пять минут ходу. Никто не станет особо переживать, если среди ночи там вспыхнет небольшой костер. Придется, конечно, сделать несколько ходок, но из всех неприятностей сегодняшнего дня эту Сашка считал наименьшей.
* * *
Едва тяжелая дверь обрубила льющийся из коридора свет, с кучи изрубленного хлама скатился обломок бруса, на котором, намертво пришитый мебельными скобами, болтался кусок порванной обивки. С несвойственной бездушному предмету целеустремленностью обломок подкатился к большому двухстворчатому шкафу и, ударившись о его кривую ножку, замер. Кусочек черной кожи при этом по инерции обмотался вокруг нее, отчего стал похож на ладонь, из последних сил цепляющуюся за спасительное дерево.
Прошло еще несколько мгновений, и платяной шкаф попеременно открыл и закрыл обе свои дверцы. Затем осторожно, стараясь не шуметь, выдвинул все полки с бельем, после чего так же тихо задвинул их обратно. Зеркало, занимающее почти всю площадь одной из дверей, внезапно дрогнуло, поплыло, будто нечто плавило его изнутри. На мгновение в глубине тающего стекла мелькнула улыбающаяся жирная физиономия… но уже в следующую секунду все вернулось на свои места.
