Одним из таких мест был в его воображении Ричмонд; дома, окрестные поля, река и призрачные образы людей, населявших далекие дни его детства, остались в окутанном золотистой дымкой крае вечной весны - Земле Обетованной его грез, в святилище, раскинувшемся на чудесном зеленом островке, затерянном в морских просторах. О милые, милые, навеки исчезнувшие лица! Шепот ласковых голосов! Бесценная, полная неизбывной печали память о минувшем!
То была невозвратная пора счастья, гармонии и любви. Эта неутолимая тоска и вечные сожаления о былом, это страстное томление души принадлежат к тому роду переживаний, которые нередко вдохновляют великие поэтические творения. Для По идеализированные образы прошлого были единственным утешением, как строки, обращенные к Елене, или эти, посвященные Саре:
Когда в сладостном томленьи
Близ ручья уединенья
Я ищу, мечтой пленен,
Чудится твой голос дальний
Мне в журчаньи вод хрустальных Вечно длись, о дивный сон!
Из новых стихотворений, написанных в Вест-Пойнте и Ричмонде, - "К Елене", "Спящая", "Гимн", "Страна фей", "Долина тревоги", - добавив к ним некоторые из вещей, напечатанных в Балтиморе, он составил рукописный сборник, который показал начальнику академии полковнику Тэйеру. Тот отнесся к стихам с одобрением и разрешил открыть среди кадетов подписку на публикацию сборника по 75 центов за экземпляр. Высокая оценка, которую полковник Тэйер, вероятно, дал этой поэтической работе, и помощь, оказанная им в ее издании, объясняют то восхищение, какое внушал По этот офицер единственный человек в Вест-Пойнте, о ком позднее он отзывался с большой симпатией. Заранее получив гарантию продажи нескольких сотен экземпляров - в подписке приняли участие почти все кадеты, - По написал ньюйоркскому издателю Эламу Блиссу, который, как передают, лично приехал в ВестПойнт, чтобы договориться с молодым автором о выпуске книги в свет.
Как долго еще По оставался бы в Вест-Пойнте, обучаясь нелегким солдатским наукам, сказать трудно. Однако его решение оставить академию было ускорено происшествием, которое, как подтвердили дальнейшие события, лишило его последних надежд получить от щедрот Аллана как при его жизни, так и после смерти. Случившееся явилось полной и весьма неприятной неожиданностью.
Сержант Грсйвз, он же Задира, прождал до конца 1830 года в надежде, что задолжавший ему По все же заплатит причитавшуюся с него сумму, в чем его уверяло и письмо, присланное в мае бывшим его сослуживцем. Однако к зиме терпение солдата, который по-прежнему пребывал в крепости Монро, совершенно истощилось, и он написал теперь уже Джону Аллану, требуя немедленно покончить с делом. В руках сержанта находилось одно из писем По, где тот дерзко утверждал, что опекун его редко бывает трезвым, и компрометирующий характер этих сведений позволил кредитору быстро добиться желаемого. Разве мог такой почтенный человек, как Джон Аллан, только что вступивший в новый брак, допустить, чтобы какой-то солдафон разгуливал с письмом его воспитанника, в котором содержались столь порочащие его доброе имя утверждения. В итоге, как сообщает вторая жена Аллана, "мистер Аллан послал ему (сержанту) деньги... и лишил По своей благосклонности". По крайней мере, эту часть ее объяснения можно считать правдой от начала и до конца.
