Это было обычным в нашем доме на протяжении многих лет, пока мама наконец не решила поехать в реабилитационный центр. Мне тогда было семнадцать, и наши отношения были разрушены до такой степени, что не подлежали восстановлению.
Пока она находилась на реабилитации, я провела мое первое и единственное лето с отцом и Ханной.
Ханна не желала меня видеть. Я бродила по дому в одиночестве, пытаясь поговорить с ней, изображала интерес к ее хобби, чтобы мы могли вести разговор, но сестра только смеялась над моей наивностью и не обращала на меня внимания. Вскоре я начала выходить гулять одна. Я любила огромные равнины, окруженные девственной природой. Любила смотреть, как бегают лошади на пастбище. Я любила умиротворенность лугов и невозмутимость тишины.
Я часто хотела, чтобы рядом со мной была Ханна, но ей быстро надоедало почти все, что приносило мне радость. Поэтому, когда я не была на улице, я проводила много времени с персоналом на большой кухне в подвале. Я даже училась готовить у Джудс, жены камердинера, и несколько дней спустя подружилась со сводной сестрой Смита Кэролайн.
Люк тоже был там, но он просто заперся в своей комнате и проводил большую часть времени за компьютером. Иногда он выходил из дома, чтобы сделать зарисовки окружающей местности. Он ясно выразил свое желание выходить на такие прогулки в одиночку.
У меня до сих пор остались несколько его рисунков с того лета, развешанные на стене в моей комнате.
Я также помню, что Ханне было не только скучно тем летом; она была отстраненной и… странной. Исчезла милая девушка с огнем в глазах, которую я когда-то знала. По каким-то причинам она стала ожесточенной и злой.
Только один раз я видела ее без этой стены гнева и холода. Я вернулась в гостевую комнату, где жила в те месяцы, и обнаружила Ханну в слезах, рыдающую на кровати. Я спросила ее, что случилось, и умоляла ответить на мои вопросы, но когда сестра ничего не сказала, я просто неловко обняла ее, поглаживая по спине и шепча слова утешения. Ее руки обвили мою талию, а слезы пропитали футболку, но мне было все равно. В этот момент Ханна нуждалась во мне больше, чем в ком-либо другом, и я была счастлива быть с ней. Я нежно гладила сестру по блестящим каштановым волосам и ждала, когда она успокоится, надеясь, что тогда я смогу узнать, что произошло.
Ее рыдания в конце концов прекратились, и когда Ханна посмотрела на меня, в ее глазах было столько грусти, что это разбило мне сердце. Она высвободилась из моих объятий, все еще настороженно смотря на меня. Сестра выглядела так, словно хотела что-то сказать, но потом передумала.
