Ее макияж превратился в темную маску. Я посмотрела на ее тело и увидела, что на Ханне было надето помятое белое платье и больше ничего. Сестра поднялась на ноги и направилась к двери. Мои глаза расширились, когда я заметила синяки на ее бедрах и запястьях.
- Ханна, что случилось? – спросила я дрожащим голосом.
Она повернулась, чтобы посмотреть на меня, ее рука была на дверной ручке.
- Тебе повезло, что ты осталась с мамой, - пробормотала Ханна, прежде чем покинуть комнату.
Она избегала меня до конца моего пребывания у отца. Я никогда не упоминала о том, откуда у нее появились синяки, и никогда не спрашивала. Сестра вела себя так, словно нашей встречи никогда не было, и снова возвела свою стену.
Через несколько дней мама выписалась из реабилитационного центра, и я вернулась домой.
Я моргнула несколько раз, чтобы избавиться от воспоминаний. Теперь Ханна пропала. Она, может быть, даже мертва, и я упустила свой шанс, чтобы спросить у нее, что же произошло в тот день. Может быть, если бы я услышала ее историю, я была бы в состоянии лучше понять ее. Может быть, я бы даже смогла помочь ей и не допустила бы, чтобы это произошло еще раз.
Может быть.
Нет, больше нет никаких «может быть». Я упустила свой шанс.
Все, что у меня теперь осталось, – это мать, которая, очевидно, не хочет меня видеть после всех этих лет, и отец, который ведет себя так, будто я это единственное, чего он всегда хотел.
- Мама… Разве ты не счастлива, что я жива? – прошептала я, мои щеки горели от вновь подступивших слез.
Я не была уверена, что оказалось больнее: потеря сестры, которую я никогда по-настоящему не знала, или мамы, которая вдруг решила отказаться от меня.
- Мне все равно, - был ее ответ.
Она посмотрела на меня, и ее взгляд был лишен любых эмоций.
- Когда я была беременна, мы ждали только ее. Мы даже не знали о твоем существовании до твоего рождения. И теперь ты ждешь, что я буду счастлива иметь только тебя?
- Мама, о чем ты говоришь?
Мой голос был слаб, и внезапно мне стало очень холодно. Мой взгляд упал на капельницу в моей руке, и я попыталась обдумать ситуацию. Мама сказала, что никогда не хотела меня? Хотя она всегда скучала по Ханне, она никогда открыто не сторонилась меня. Я всегда считала, что она тосковала по Ханне потому, что ее не было с нами, но она все еще заботилась о нас обеих в равной степени. Мое сердцебиение начало быстро ускоряться, когда я осознала, что это была неправда.
Смит почувствовал мою тревогу и повернулся к матери.
