— Заткнись! — Мэри Энн потерла виски. Это было более чем невозможно, это было сумасшествие. Полнейшее безумие. Или, скорее всего, она действительно сошла с ума. И этот волк был галлюцинацией. Тогда это все объясняло. Какой-то волк — или точнее оборотень — провожающий ее до школы и поджидающий ее. Какой-то оборотень, голос которого она слышит у себя в голове.
Чтобы на это сказал ее отец?
Она догадывалась, какой будет ответ. Что она слишком много учится и слишком мало отдыхает, не давая себе расслабиться, и это такой сигнал о том, что мозгу нужен перерыв. На самом деле, об этом он и пытался предупредить ее утром.
Что если все настолько плохо, что ей нужно лечение? Эта мысль напугала ее, и девушка нервно рассмеялась. Она не хотела, чтобы такие сведения появились в ее медицинской карте. Весьма вероятно, это преследовало бы ее всю оставшуюся жизнь, лишая шанса попасть в интернатуру, чего она так хотела. Кто обратится к ней за помощью в решении проблем, если она сама не в состоянии справиться со своими.
Прощай пятнадцатилетний план.
Но вдруг, возможно, это все реально, сказала она себе. Какая-то ее часть цеплялась за надежду. И был только один способ выяснить все.
Мэри Энн медленно двинулась вперед и остановилась почти перед самым носом этого создания.
— В чем разница между волком и оборотнем? — неуверенно произнесла она, нарушая тишину. Сделай это. Просто сделай это. Затаив дыхание она протянула руку.
— Конечно, разница есть. Один всего лишь животное, другой может превращаться в человека. Что это ты делаешь?
Несмотря на то, что она ожидала на этот раз, что зверь заговорит с ней, девушка все равно удивилась и, взвизгнув, отшатнулась. Если она была неправа, если он был больше, чем галлюцинация, то мог укусить ее. Покалечить ее. Убить. Только не надо трусить сейчас.
— Разве ты уже не знаешь, что я делаю? Ты не можешь читать мысли? — Плод ее воображения был бы способен прочитать ее мысли, ведь так?
— Нет, я не умею читать мысли. Но я могу видеть ауру, цвета, исходящие от тебя. По цвету я могу понять, что ты чувствуешь, а дальше не составляет труда понять, о чем ты думаешь. Но сейчас в твоей ауре столько цветов, что я ничего не могу понять.
— Ну, я собиралась коснуться тебя. Только не двигайся, пожалуйста. — Отлично, теперь она еще и раздает ему указания, ожидая, что он их поймет. Могло ли все это быть шуткой? Мог кто-то снимать это на камеру, намереваясь потом посмеяться над ее доверчивостью? Конечно, нет. Никто не смог бы заставить слышать голос в ее голове. — Если ты меня укусишь, то я… я…
