Итак, я оказался в Уфе, на Транссибирской железной дороге, в то время как моя семья была в Оренбурге, который стоял на
Туркестанской железной дороге. Я сел в первый попавшийся поезд, идущий до Самары, доехал до Бугуруслана, который находится на полпути до нашего города. Потом я пересел на паровоз в надежде добраться хотя бы до Кинеля, где я мог бы попасть на Туркестанскую железную дорогу. Но всё это оказалось недостижимо, так как красные заняли Самару и Кинель. Паровоз вернулся в Бугуруслан.
Я решил двинуться в Бузулук, где проходила Туркестанская железная дорога, на повозке. Когда я искал повозку и возницу, то встретил одного кооператора, который тоже хотел попасть в Бузулук. Поездка должна была занять больше суток, поэтому нужно было где-то переночевать. В конце концов, мы нашли человека, который сказал, что у него есть знакомый в деревне около Бузулука, и мы можем провести ночь у него. Мы выехали на рассвете, и первый день прошёл мирно. Уже было совсем темно, когда мы въехали в деревню, где жил приятель нашего знакомца. Мы подъехали к заднему крыльцу его дома, чтобы нас никто не видел. Но всё оказалось напрасно: в дом явились проверяющие. Моего попутчика это не беспокоило, так как у него был паспорт и все сопроводительные документы. Я же не хотел предъявлять свои бумаги и сказал, что я - статистик из бузулукского земства, недавно принятый на работу, и все мои документы там, в земстве. Один из проверявших мне не поверил, он был одним из тех солдат, которые верили слухам о многочисленных врагах. Мой попутчик стал уверять, что каждое моё слово - правда, а потом повернул разговор на другие темы: об урожае, о кооперации, о выборах и так далее. В конце концов проверяющие ушли.
На следующий день наш путь был коротким, но очень опасным. Мы то и дело встречали группы бежавших военнопленных. Только у меня было оружие - маленький пистолет, и мои попутчики просили меня держать его всё время наготове.
Около полудня мы добрались до Бузулука, и я пошел на железнодорожную станцию. До Оренбурга шли только товарные поезда, кроме того, нужно было специальное разрешение от военных властей на посадку в такой поезд. Я его получил без особых трудностей и стал ждать поезда на платформе. Ко мне подошёл офицер армии Комуча, спросил моё имя и пригласил меня к комиссару.
Чтобы понять, что произошло, нужно вернуться немного назад, к делам моего брата Ивана. В течение лета оренбургские казаки реквизировали лошадей в тех хозяйствах, где были лошади, захваченные крестьянами зимой в разорённых имениях. Мой брат и другие бывшие владельцы поместий были приглашены для опознания этих лошадей. Но всё это не происходило мирно. Представители Комуча были против реквизирования лошадей. Толпа двинулась на наше главное имение, казаки применили оружие, многие из крестьян были ранены. Всё кончилось тем, что наше хозяйство было сожжено. Меня задержали в связи с этим делом, и комиссар объявил мне, что я являюсь заложником до тех пор, пока мой отец не явится сюда. Я выглядел моложе своих лет. Я ответил, что у них нет шанса дождаться моего отца, так как он умер четырнадцать лет назад. Затем я предъявил свои дукументы: удостоверение президента зерновой биржи, телеграмму от Виноградова, разрешение пользоваться военным транспортом, подписанное высокими чинами Комуча. Комиссар был обескуражен. Я сказал, что Иван - мой старший брат, и я не видел его уже несколько месяцев. В то время, как я работал с представителями Комуча, он был в Оренбурге и сотрудничал с казачьим правительством под началом генерала Дутова. Я не верил, что мой брат мог быть заодно с преступниками: он был офицером с довольно высоким чином.
