— Ну, вот, — сказала Зина, — теперь вы знакомы. Я оставляю вас. Пойду взгляну на новые дробилки.
Ушла, упорхнула, оставив на столе перчатки и сумку.
Пусть хоть этот дурацкий кошель маячит у Петра Ильича перед глазами. Ушла, но вернется. И не все относятся к ней, как он, Петр Ильич! Он не должен этого забывать.
Через стекло окна, на котором вырисовывался неправильный, тяжелый профиль Гроттэ, маячили крыши дальних заводов. В летнее небо поднимался белый дым заводских труб. И вдруг Петру Ильичу померещилось, будто нечто печальное вьется над головой молодого ученого, над светлым ежиком волос, в которых уже поблескивала седина. Проседь была чуть приметной в пепельных волосах, лицо Гропэ — спокойно и напряженно-внимательно.
Помолчали.
— Вы первый архитектор у нас на заводе. Первая ласточка… А впрочем, я уже с вами знаком. Видел ваши дома. В Москве. В Нагатине. Дома из гроттита. Отлично! Рад случаю вас лично поблагодарить.
— Я, собственно, в отпуске, — начал Петр Ильич, пытаясь ответить любезностью на любезность, — но как же быть в Таллине и не повидать Гроттэ? Наш конструктор, товарищ Вирлас… наша милая Зиночка (Петр Ильич посмотрел на ее перчатки и сумку), она ничего вам не говорила о заказе, полученном мастерской?
Гроттэ чуть приподнял соломенные брови.
— Видите ли, — улыбаясь, продолжал Петр Ильич, — мастерской поручили проект городов в дальней, самой дальней тундре, можно сказать, на арктических побережьях.
Гроттэ любезно кивнул. (Как видно, он не понял всей значительности того, что сообщил ему Петр Ильич.)
— Может быть, рассказать вам немного о нашем замысле?
— О-о!.. — просиял Гроттэ, словно бы удивляясь и сдержанно радуясь глубоко личному доверию, которое оказывал ему Петр Ильич.
— Города вовсе необитаемых прежде земель… Право, когда я думаю о вечных мерзлотах, Бенжамен Гугович, мне начинает казаться, что это самая древняя часть нашего грешного шарика. Ни куста, ни дерева… Равнина, усеянная черными валунами… Они похожи на ваши, эстонские, но во много раз больше. Помните валуны в Пирита?
— Ну да, — на берегах моря? — любезно подтвердил Гроттэ.
«Черт знает что… Деловитей. Короче. Суше…»
Петр Ильич привстал, хотел осторожно пройтись по комнате… Но комната была обидно тесна.
— Земли Роберта Пирри, Скотта, Амундсена, Беринга, — оседая в кресло, продолжал Петр Ильич.
В комнате стало тихо. Молодые люди, сидевшие у столов, приподняли головы. Петр Ильич сейчас же увидел себя их насмешливыми глазами. Словно бы черт какой решил ему отомстить за его собственный насмешливо-наблюдательный взгляд на мир и людей! Он мстил с чисто дьявольской тонкостью, выбрав самую подходящую для этого злого дела минуту. Гроттэ был нужен Петру Ильичу. В бессознательную задачу Петра Ильича входило — завоевать Гроттэ; в сознательную — заручиться его поддержкой и деловой помощью.
