Спать приходилось там, где заставала ночь - под кустами, под вывороченным с корнями деревом, в ельниках, в березняках или просто на берегу, устало вытянувшись под упавшими до земли еловыми лапами. Но Айра не жаловалась. В последние недели ей пришлось столько всего пережить, что долгие ночи под мокрыми ветвями не казались чем-то неприятным. Напротив, она бы обеспокоилась, если бы вдруг довелось забраться на пышную перину и безнаказанно утонуть в ней до утра. Пусть лучше так - мохнатой, зубастой и взъерошенной, чем приодетой, принаряженной и старательно накрашенной куклой, которую под многочисленными понимающими взорами поведут в чью-то холодную постель.
Это была свобода. Настоящая. Полноценная. Долгожданная и собственноручно выгрызенная, вытребованная, заработанная и дерзко выхваченная из чужих рук. За эту свободу Айра много настрадалась. За нее она почти умерла. За нее она смертельно рисковала. И даже сейчас, сворачиваясь в клубок возле какого-нибудь замшелого пня, впитывала ее всем существом, но при этом твердо знала, что не променяет ее ни на что на свете. Ни на ученичество, ни на новую силу, ни на богатый дом, ни даже на возможность прощения и возвращения в обманчиво уютное лоно Ковена.
Все, хватит. Достаточно этой лжи, когда за одну крохотную уступку сулятся золотые горы и несметные сокровища древних знаний. Всего один раз... один-единственный, когда надо смириться и дать им сотворить что-то против воли, а потом, мол, полнейшая свобода, свободный выбор, свободные решения, обеспеченное будущее, в которым ты никогда не будешь знать проблем... тебе даже память сотрут, чтобы легче жилось... сделают вид, что никто ничего не знает и вообще, что ничего этого не было - ни ученичества, ни Инициации, ни многозначительных улыбок обаятельного и совершенно неотразимого лера Леграна...
Хватит.
Довольно уже красивых слов и сладких обещаний. Просто потому, что за ними не скрывается ничего, достойного внимания. И потому, что на самом деле все это - ложь. Одна большая, красивая, невероятно сложная ложь. Тогда как в действительности никакой свободы нет: ни в Академии, ни в Ковене, ни в мире вообще. Все вокруг подчинено воле сильнейших, от крохотного кустика в Оранжерее мадам Матиссы до могучих и неприступных Охранных лесов. Совет стережет каждого из своих адептов. Определяет их будущее. Следит за тем, как они растут. И жестко карает за то, что кто-то осмеливается выбрать для себя иную судьбу.
