Иногда случалось, что человек верил, но не хотел лечиться. Помню, например, женщину по имени Генриетта, пациентку нашего друга-врача, которой, по словам медиков, осталось жить не более двух лет. У Генриетты был рак, ей удалили обе груди. По настоянию врача, который был уверен, что нужно попробовать все, она полетела со мной в Мексику. Несмотря на то что Генриетта была страшно подавлена, она сказала, что готова позволить Пачите прооперировать себя. Колдунья предложила почистить ей кровь, влив два литра плазмы, доставленных Братом откуда-то из другого измерения. Подошел день операции, и после обычной церемонии Генриетта легла на койку. Брат воткнул ей в руку нож, и мы увидели, как кровь густой, зловонной струей полилась в металлическое ведро. Затем Брат ввел ей в рану пластиковую трубку в метр длиной и поднял другой конец в воздух, соединив с чем-то невидимым. Мы слышали звук жидкости, спокойно текущей неизвестно откуда. Вдруг Брат сказал: «Прими святую плазму, доченька, не отказывайся от нее». На следующий день вид у Генриетты был еще более удрученным. Она не верила в положительный эффект от «переливания», и у нее опустились руки. Я попыталась растормошить ее, но это было бесполезно. Она была упрямой, как ребенок, эгоистичной и угрюмой. Генриетта упрекала меня за то, что я хотела отвлечь ее от страданий. Через два дня у нее на руке появился гнойный нарыв. В испуге я позвонила сыну Пачиты, Энрике, который, посоветовавшись с матерью, сказал: «Твоя подруга верит в медицину, но отказывается от лечения. Она не хочет принимать святую плазму. Пусть она сегодня ночью помочится в горшок, а завтра утром приложит смоченную в моче повязку к ране, чтобы вскрыть очаг инфекции». Я передала эти слова Генриетте, которая сидела, закрывшись в своей комнате. Не знаю, последовала ли она совету или нет, но нарыв лопнул, оставив на своем месте огромную дыру, через которую была видна кость. Я сразу же отвела ее к Пачите, которая, превратившись в Брата, сказала больной мужским голосом: «Я ждала тебя, доченька, и дам то, что ты хочешь. Пойдем…» Знахарка взяла ее за руку, как маленькую девочку, посадила ее на койку и удивила всех, начав напевать старую французскую песенку, покачивая нож перед широко открытыми глазами больной. Мне показалось, что Пачита ее загипнотизировала. Потом она спросила:
– Скажи мне, почему ты хотела, чтобы тебе отрезали груди?
На что Генриетта детским голосом ответила:
