— Я провожу вас туда, — буркнул он, хотя даже по его лицу было видно, что он оскорблен до глубины души. — Ее спальня здесь, неподалеку.
…Ему не хотелось входить в комнату, и он остался переминаться с ноги на ногу на пороге; к тому же Ларион ухитрился запамятовать, что Лиза по-прежнему находилась здесь. Тело лежало на кровати, укрытое до подбородка простыней, большое зеркало, в которое Лиза частенько любовалась на себя при жизни, было занавешено. Амалия подошла и всмотрелась в лицо умершей. Лариону было не по себе, и он отвел глаза, а когда снова поглядел на баронессу, то оторопел. Она отвернула простыню и внимательно изучала шею и руки Лизы.
— Сударыня…
— Вы мне обещали, — негромко напомнила Амалия, возвращая простыню на место. — Кстати, почему вы заговорили о вскрытии? Никаких следов борьбы я не вижу.
Ларион вытаращил глаза.
— Но… сударыня… Я хочу сказать, в случае неожиданной смерти… с точки зрения науки…
— Вы учитесь на медицинском факультете?
— Нет, на юридическом. Но у меня есть знакомые медики.
— Где именно нашли тело?
— Меня тут не было, когда… Соня сказала, что барышня лежала на ковре напротив зеркала.
— То есть Лиза лежала на полу, точь-в-точь как в том сне… Скажите, вечером она ужинала вместе с семьей? — спросила Амалия без всякой видимой связи с предыдущим.
— Наверное, — пробормотал Ларион, чувствуя все возрастающее удивление. — Я хочу сказать… я сейчас живу отдельно, но обычно… Да, все ужинали вместе.
Амалия подошла к двери и тщательно осмотрела ее.
— Не знаете случаем, дверь была заперта до того, как обнаружили тело?
— Нет. Лиза никогда не запиралась. Зачем? Она же у себя дома… Никто бы все равно не вошел к ней без разрешения.
— Ясно, — уронила Амалия и отошла к окнам, занавешенным тяжелыми портьерами. Отведя портьеры в сторону, она осмотрела все запоры. — Скажите мне вот что, Ларион Алексеевич: у Лизы не было привычки открывать на ночь окно? Вчера было довольно тепло…
Ларион признался, что ему ничего не известно о том, были ли окна открыты или закрыты, но он может спросить у слуг.
— Очень хорошо, — сказала Амалия. — И заодно узнайте у них, что Лиза ела и пила во время ужина и после него.
— Я все-таки не понимаю, — решился Ларион. — Сударыня, почему…
— Полно вам, Ларион Алексеевич, — покачала головой Амалия. — Вы уже и так все поняли. Скажите мне вот что: у Лизы были враги?
— Враги? Да нет, конечно!
— Тогда следующий вопрос: у нее были свои деньги?
— Еще нет, то есть, — поправился Ларион, — бабушка по материнской линии завещала ей довольно приличную сумму. Лиза получила бы эти деньги в 21 год.
