— Не слишком богатая, — усмехнулась Ольга, уловив, куда "правит" собеседник. — Но вы правы, доктор, я отношусь к привилегированному классу.
— Вот! — обрадовался врач. Он был относительно молод для своего звания, и профессию, скорее всего, получил уже при советской власти. — А вы в Испанию, к нам… И под пулями… Я грешным делом боялся, у вас истерика случится. Все-таки ранение, шок… это страшно…
— Страшно, — согласилась Ольга, снова переживая тот момент, когда поняла, что и почему с ней случилось. — Могли ведь и убить…
— Э… — опешил от этой реплики майор. Черный юмор — было последнее, что он мог ожидать от свалившейся на его голову иностранной пациентки.
— Смерти боятся, лучше не жить, — прокомментировала свою позицию Ольга и затянулась.
Как ни странно, она не солгала доктору. Страха не было, но было кое-что другое. Она вдруг с ужасающей ясностью поняла, что люди смертны и до крайности беззащитны. А вокруг война, и только за один этот день — рождество, двадцать пятое декабря — погибло уже множество испанцев и интернационалистов, и своих русских мальчиков тоже полегло немало. И раненых — и не так, как она, а по-настоящему — много. Увечных, страдающих, истекающих кровью… Но война кончается не этим днем, не этой ночью. Даже сражение за Саламанку к концу пока не подошло, и сколько еще людей умрет сегодня, завтра или послезавтра, не знает никто.
И еще одну вещь поняла она вдруг. Кем бы ни была она теперь, кем бы ни стала, воплотившись в Кайзерину Албедиль-Николову, русский язык ей не чужой, и красноармейцы, — как бы не относилась она к пославшей их сюда власти, — красноармейцы эти ей родня. Земляки, родная кровь… И только задумалась об этом, как в затянутой дымами и ночным мраком Саламанке вновь вспыхнула ожесточенная перестрелка. Затараторили пулеметы, застучали винтовочные выстрелы, глухо рванули среди домов первые гранаты.
— Что это?! — вскинулась Ольга.
— Кажись, наши из города пробиваются, — ответил степенный сержант с перевязанной головой.
Ольга встала, но вершина невысокого холма — полевой госпиталь развернули на его обратном скате — скрывала окраины Саламанки. Показалось только, что на облаках играют красные зарницы, а еще через минуту где-то рядом ударила советская артиллерия, и вскоре канонада разлилась уже вдоль всей линии фронта…
6. Из дневника Героя Советского Союза, майора Юрия Константиновича Некрасова. Журнал "Красноармеец", орган Народного комиссариата обороны СССР, N1, 1939 год.
