— Записывайте номер…
Продиктованный Матвеевым номер принадлежал небольшому ресторану на Rua Saraiva de Carvalho недалеко от Hotel da Estrela, где Степан снял номер, и Федорчуку он, скорее всего, был уже известен, но правила игры навязывали некие условности. На адрес ресторана должна была приходить вся корреспонденция для Майкла Мэтью Гринвуда в период его пребывания в столице Португалии.
"Связь — это жизнь!"
Простая до банальности сентенция, возведённая в ранг категорического императива, заставила Степана на второй день по приезде в Лиссабон отправить в несколько адресов, обговоренных с Олегом и Виктором в качестве "почтовых ящиков", телеграммы с указанием названия "своего" отеля, номера апартаментов и телефона, а также резервного канала связи — в упомянутом ресторане.
Жить даже не двойной — Матвеева и Гринвуда — а тройной жизнью, ибо личность Гринвуда имела две взаимоисключающие ипостаси: британского журналиста и шпиона, и руководителя "международной террористической группировки", как грустно пошутил однажды Витя, передавая контакты своих "волков" Степану, временами становилось практически невыносимо. Спасало только распределение мыслей — по полочкам и ящичкам. Как в картотеке. Не хочешь — не открывай, а настала нужда — хрен закроешь. Пока роль не отыграна, и дело не закончено. Как сейчас, когда настала пора закрыть ящичек "джентльмена и… джентльмена", ибо шпионство — занятие по большому счёту предосудительное для потомка британских аристократов.
Степан положил на рычаги телефона давно уже безмолвную трубку, нашарил на столике пачку сигарет, ловко, — привычным щелчком, — выбросил одну, поймал её губами и прикурил от массивной настольной зажигалки.
От послесонной расслабленности не осталось и следа.
"Кончился отпуск, — обречённо подумал он, глядя на раскинувшуюся в постели Фиону — труба зовёт, мать её за ногу. А как хорошо всё начиналось…"
Нищему собраться — только подпоясаться, а каково обеспеченному и считающему себя представителем высшего общества мужчине? На сборы и приведение себя в относительный порядок ушло почти полчаса. Тщательно выбрав сорочку с высоким стоячим воротничком, способным прикрыть несколько предательских синяков и царапин на шее, и повязав подходящий случаю галстук, Матвеев склонился над спящей Фионой.
Глаза его, помимо воли, затянула влажная пелена. С трудом сдерживая себя, Степан легко прикоснулся губами к плечу спящей женщины.
"Прости, любимая, так нужно. Дела. И, подозреваю, что не в последний раз…"
