Капитан Дэйвид неохотно соглашался. Читать этот малец не любил — да ему это, кажется, и без нужды было. Он был прирожденный оратор. И он умел всасывать, как сухая губка воду, чужие знания, опыт, повествования. И тут же мог использовать свежеузнанное.
Таггарт поплавал в свое время — от Ост-Индии до Вест-Индии. Мир повидал и людей разных предостаточно познал. И мог с уверенностью сказать: мальца он взял на борт незаурядного. И старался отшлифовать мозги паренька. Пересказал тому целые труды по истории, древней, новой, Священной и истории мореплавания особенно. И космографию, и навигацию, и начала геометрии. Фрэнсис старательно запоминал, изучал, толково пересказывал — но все это при одном условии: если Таггарт ему объяснит, почему сие важно знать мореплавателю. Знания ради общего образования его не интересовали вовсе. А вот для пользы — своей, протестантской веры, отечества — совсем другое дело!
Нет, малец был решительно необычный. И втайне Таггарт, старый холостяк, иногда помечтывал о том, чтобы Фрэнсис стал действительно великим мореходом. Ну и нет ведь худого, если знаменитый капитан Дрейк, слава Англии, когда-никогда вспомнит: «А первым моим капитаном, указавшим мне верный путь на всю жизнь, был ныне давно уж покойный Дэйвид Таггарт из Чатама». А? Что тут такого?
5
«Нэнси» была мала, но корабль есть корабль: у нее были три не очень-то высокие, но три мачты — две с прямыми парусами и бизань с косым, и руль, и такелаж, обтянутый по всем правилам хорошей морской практики — так, чтобы при случае могла выдержать шквал и добраться до ближайшего порта, благо в водах, где плавал на склоне лет Таггарт, порты встречались часто по обоим берегам.
И выучиться на борту этого крохотного барка можно было, при знающем учителе, всему морскому делу. Кроме разве что пушечной пальбы. А в то лето на борту сошлись толковый ученик и толковый учитель враз — обычно эти два человека живут, как мачты одного судна: вроде и рядом, но не пересекаясь, покуда живы и целы. Таггарт все более втягивался в свою «педагогику». Бывало, и не один раз бывало, что он менял курс барка, чтобы дать еще урок сыну преподобного Эдмунда. Скажем, однажды, рискуя судном, равно как и своей жизнью (впрочем, для него между первым и вторым никакой разницы не было давно уж!) и жизнью Фрэнсиса, завел свою коробку на опасную и переменчивую, как женщина, мель Гудвина, что к востоку-юго-востоку от Чатама. Показал щенку, что можно ходить по таким опаснейшим местам без урона для судна, если твердо знать, какая вешка что означает из плавающих там на мертвых якорях и какой сигнальный огонь зажигают по ночам на вешках, особенный для каждого их типа…
