* * *
— Ни хрена себе, находочка! Говоришь, пятый или шестой век до нашей эры?
Витька Сандлер крутанулся от окна к дивану, на котором полулежал Михаил с развернутым свитком в руках. Возле, на полу, стояли в ряд три здоровые картонные коробки из–под кока–колы, заполненные остальными свитками, уложенными со всей возможной бережностью.
— Я не могу точно датировать… — голос Миши звучал устало и почти жалобно. — Но… во всяком случае, не позже пятого века до Рождества Христова. И это подлинник, видно абсолютно четко, хотя сохранность, ну ты понимаешь, просто обалденная!
— Ни фигашечки!.. Майкл, а сколько же это может стоить на самом деле, а? — глаза Витьки сверкали.
— Пока их не исследуют, не проверят и не датируют ученые, они ничего не стоят. Но вся феня в том, что для этого их надо ВЫВЕЗТИ! Понимаешь, Витюня, их надо вывезти из Турции в Россию, либо оставить здесь, у турок. А я… Пускай меня теперь хоть застрелят, я их не отдам!
— Отдавать?! Да ты что?! — ахнул Сандлер. — Это же миллионы долларов в недалеком будущем, если только ты прав. Н-ну… Напрягаю свои еврейские мозги и думаю, думаю, думаю…
Витька ходил крупными шагами по небольшому гостиничному номеру взад–вперед и повторял медленно и монотонно:
— Думаю, думаю–ю–ю, ду–у–ума–аю-ю…
Через минуту у Миши явилось желание чем–нибудь швырнуть в своего бизнес–напарника, но сандалии валялись возле самого входа в комнату, а больше рядом не было ничего, кроме драгоценных свитков.
И тут Виктор резко остановился.
— О-па! Кажется есть! А ну–каньки!
К ужасу Михаила, не успевшего даже раскрыть рот, Сандлер выхватил из коробки свиток, не соблюдая никакой осторожности (да и откуда он мог знать, что ее надо соблюдать, и как она соблюдается?), в то же время другой рукой вынимая из левого кармана джинсов маленькую рулетку.
— Та–ак! Сколько он в длину? Кайф! Двадцать один сантиметр. Еще два в запасе. Значит так, Микки: тебе не будет жалко еще примерно четырехсот долларов и бутылки шотландского виски для старого другана, чтоб распить ее вместе за твое величайшее открытие?
— Да я все отдам, что еще оставил на покупки, только бы увезти эту писанину домой! — не раздумывая, воскликнул Миша, помня, что осталось у него немного больше тысячи двухсот.
— Ну так и о'кей. Я пошел. Жди!
И, ничего не объясняя, Витька положил свиток назад в коробку и нырнул за дверь.
Он вернулся меньше, чем через час, истекая потом и таща на вытянутых руках три поставленные одна на другую громадные упаковки.
