Я подхожу к нему и говорю: «Автор записок – я».
А была я одета так: из полутора метров полосатой вискозы юбочка, и из еще одной похожей ткани что-то вроде лифчика, получалось нечто наподобие сарафана. Все это шили мы сами на Трифоновке.
Он меня узнал.
– А, – говорит, – вы не позвонили.
– Нет, – говорю, – я не звонила.
– Ну, позвоните, позвоните.
Я говорю: «Я автор этих записок».
Он: «Да, да, да, вы позвоните мне…» И озирается по сторонам.
Я говорю: «Борис Леонидович, я автор этих записок».
Он так посмотрел ошарашенно:
– Как!? Вы автор записок?
Он был поражен!
– Да, – говорю – я. Вот, я хотела…
– Ну, ну, давайте мы поговорим, конечно!
Я не очень помню – то ли мы с ним в этот день пошли пешком и разговаривали по дороге. То ли мы договорились и встретились отдельно. Я не помню, потому что часто бывало так, что мы с ним подолгу ходили вечерами до, да и после комендантского часа, разговаривали. О записках мы говорили, тоже гуляя по Москве. Было ли это сразу или в другой день, сейчас теряется в памяти.
Вот такая история нашего знакомства, мы встречались часто, и было очень хорошо, разговаривали о самых разных вещах».
Ее биография с самого начала была необычной. Я видел ее фотографии. Про таких женщин, девушек, наверное, говорят: чертовски мила, и в молодости, и сейчас. У нее необыкновенная энергетика, необыкновенная, это говорила и Ольга Всеволодовна, сама красавица. Она вспоминала, что ни один мужчина не мог устоять перед Люсей. И вот это выражение – «леонардовский ангел» – про Люсю – я тоже слышал от Ольги Всеволодовны. Так ее назвал Борис Леонидович.
Сначала я думал, что она была человеком, близким Борису Леонидовичу, близким – во всех смыслах. Мне казалось, что ее рассказ об их дружеских отношениях – некоторое лукавство. И я не хотел расстаться с этой мыслью. Не думал, что смогу переменить мнение. Или, думал я, их любовные флюиды отошли в сторону, когда Пастернак встретил Ольгу… Но потом я все же стал склоняться к тому, что между ними была настоящая доверительная дружба, которая частенько бывает и посильнее любовных вспышек. Ольга Всеволодовна, однако, ревновала своего Бориса к Люсе.
«Он был человек очень непосредственный, общительный и, как это говорят, простой. Он говорил со мной совершенно на равных. Мы говорили спокойно и очень интересно, я рассказывала ему об Александре Константиновиче Горском-Горностаеве, и оказалось, что он знал Олю Ситницкую, Оля – это Горского-Горностаева единомышленник и друг. Так образовались и общие знакомые.
