«Ну а что вы сделали с ним потом?» — именно этот вопрос мы задавали четверым подозреваемым, которые к исходу дня уже не отрицали, что, превысив власть, избивали задержанного. Все они твердили одно: «Потом мы его отпустили». Лобова, Емешева, Лозу и Масохина арестовали.
Да, трудным он выдался, этот первый день расследования обстоятельств гибели Астафьева, но самый главный сюрприз ожидал меня вечером.
В кабинете одного чиновника, к которому зашел по делу, сидели несколько незнакомых мне мужчин, в том числе полковник внутренних войск. Заверив, что рады познакомиться со мной, присутствующие предложили выпить вместе с ними. Ничего, кроме удивления, это предложение не вызвало, и я, сославшись на то, что сейчас не время для застолья, ушел.
«Говорить или не говорить об этом Запорожченко?» — только об этом думал я, собираясь уезжать домой. Вспомнив наш разговор о взаимном доверии, решился.
— Да, ситуация интересная. — Олег Дмитриевич задумался. — Знаешь, домой тебя проводят мои ребята. Так будет спокойнее.
Тут же договорились, что, если наше предположение о возможной провокации не подтвердится, лишнего шума поднимать не будем.
У подъезда меня ожидали двое. Перекрывая вход, они всем своим видом демонстрировали агрессивные намерения. Позже я не раз думал: на что они рассчитывали? Не знаю, но думаю, что между нами могла начаться как минимум перепалка, как максимум — драка... Подоспела бы милиция, и я «в нетрезвом состоянии» оказался бы там, где искали встречи со мной... Комментарии к остальному, как говорят, излишни. От расследования дела меня бы отстранили, а как бы повел себя другой следователь в эти первые и самые трудные для судьбы дела дни — кто знает?
А тогда я остановился в растерянности. Из автомашины вышли сопровождавшие меня работники КГБ.
— Мы надеемся, товарищ может пройти? — спросил один из них.
Последовала пауза. Двое угрюмо посторонились.
— Идите спокойно и, главное, не волнуйтесь, завтра мы за вами заедем.
На этом мы расстались. Но насколько спокойной была для меня эта ночь, догадаться нетрудно.
Наступивший день успокоения не принес. Изучение изъятых документов, анализ складывающейся обстановки позволили прийти к выводу о том, что мы столкнулись с процветавшими в московской «подземке» преступлениями. Но главным было то, что эти преступления систематически укрывались. Стало понятно, что разоблачение происходившего в столичной милиции может быть подобно взрыву, что заинтересованные лица предпримут все возможное, чтобы на первоначальном этапе расследования, когда доказательства еще расплывчаты и до истины далеко, нейтрализовать следователя и тех, кто работает по делу вместе с ним.