– Покой, Господи, душу усопшего раба Своего (имярек) (поклон). Братия в один голос читает (тем же речитативом, как и заздравный стих): «Елика в житии сем яко человек согреши, Ты же яко человеколюбец Бог, прости его и помилуй (поклон), небесному царствию причастника учини (поклон) и душам нашим полезное сотвори (поклон).
Кланяться и благодарить за молитву считается у них обязательным, а потому вместо умершего кланяется его родственник или знакомый.
Когда совершено было заздравное и заупокойное моление, вся братия в один голос с игуменом во главе начала читать: «Богородице Дево радуйся» 10 раз, сопровождая чтение тропаря каждый раз земным поклоном, затем прочитали «Отче наш», тоже с поклоном. Это чтение тропаря и молитвы Господней повторили пять раз. Таким образом, 50 раз прочитали «Богородицу» и пять раз «Отче наш» (это моление к Пресвятой Богородице совершается у них ежедневно. – Авт.). А чтобы не смешаться в счету, для этой цели у каждого монаха и послушника есть специальная лестовка, называемая «богородичною».
Шитьём лестовок занимаются в женской обители матушки. Для стариков «ступеньки» на лестовке делаются более крупными, чем у молодых, ввиду того, что у старых людей не так уже чувствительны руки к осязанию, и вместо одной ступеньки другой старик, пожалуй, начнёт отмахивать сразу по две да по три штуки.
Не отдыхая нисколько, отцы начали служить часы. После псалма «Благослови, душе моя, Господа», отец Досифей, благословившись, вышел на средину молельни читать апостол. Когда он читал, мне показалось, что он свой нос ватой заткнул, до того он старался гнусить, видимо, находя в этом какую-то особенную прелесть и удовольствие.
После прочтения апостола, отец игумен вышел на средину кельи, где на особом аналое лежало Евангелие. Во время пения «Слава Тебе, Господи», он поклонился отцу Ефрему в ноги с молитвой Исусовой, говоря:
– Благослови, отче святый, «прочести» Евангелие на изгнание духа нечистаго, гнездящагося в рабе Божием Николе!
– Аминь, Бог благословит молитвами евангелиста Луки, отче святый! – ответствовал отец Ефрем.
Отец игумен очень осторожно снял с Евангелия покрывавший его шелковый платок и ещё осторожнее начал развертывать его, так как кроме покрывала оно было завернуто ещё в голубой шёлковый же платок. Евангелие было в бархатном переплёте, издание патриарха Филарета, совершенно чистое и почти новое.
Отец Досифей махнул рукой своему ученику, который, по их мнению, был одержим лютым бесом. Мальчик был бледен и дрожал всем телом. Ему страшно было от того сознания, что он, по словам таких популярных старцев, коим нельзя не поверить, имеет в себе беса, а потому он и был так расстроен и взволнован. Когда он склонился у аналоя, как бы изображая собою живой аналой, зубы его стучали, как в лихорадке. Отец игумен, взяв Евангелие, положил его на спину мальчика и начал читать медленно, а мальчик так дрожал, что лежавшее на его спине Евангелие так и прыгало, несмотря на все усилия отца игумена удержать оное. От сильного дрожания мальчика он с трудом мог разбирать слова, несмотря на крупную печать в Евангелии.
