). Первые из них умывались, другие одевались, а некоторые уже клали начал, так что отец игумен едва успевал каждому сказать: «Бог простит, Бог благословит».
Когда братия были все готовы, отец Паисий произнёс:
– Извольте класть «начал»!
По окончании «начала» он, обернувшись лицом к братии, сказал:
– Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас. Простите мя, отцы святии и братия!
– Аминь, Бог простит, отче святый! – отвечала вся братия в один голос.
– Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас. Благословите!
– Аминь, Бог благословит, отче святый!
При этом и братия кланялась игумену с теми же словами. После этого отец игумен, сделав перед иконами три поясных поклона, провозгласил:
– Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас. Благослови, отец Мельхиседек, замолитвовать!
– Аминь, Бог благословит, отче святый!
– «Замолитв святых отец наших» (и прочее). А пока отец игумен замолитвовал, один старичок-монах, взяв подручник, и с той же молитвой «Исусовой» поклонился в ноги отцу игумену:
– Благослови, отче святый, прочести полунощницу!
– Аминь, Бог благословит, отче, потрудись Христа ради во славу Божию! – чуть слышно проговорил последние слова отец Паисий.
Голос чтеца плавно и чётко раздавался в мрачной молельне, он прочитал всё, что полагалось по уставу, а также и 17-ю кафизму целиком, но к аналою не подходил и книг не открывал, оказалось, что этот монах был совершенно не грамотный, не знавший, как говорится, «аза – в глаза», но он довольно порядочно читал, почти всегда верно делал ударения и останавливался на точках. Он жил в скитах уже более 30 лет, наизусть знал всё старообрядческое пение и числился в обители не последней спицей в колеснице, а в страдную или другую рабочую пору, когда другие грамотные монахи были на работах, был просто незаменимым помощником в молении отцу Паисию.
Когда была окончена полунощница, отец игумен с теми же благословениями, молитвами и замолитвами начал служить утреню. Зажгли свечи и лампады. Экса-псалмы (шестопсалмие. – Авт.) читал сам отец игумен, которые и прочитал безукоризненно. Я уже после узнал, что у старообрядцев шестопсалмие всегда читают сами настоятели.
Пропели «Бог Господь» и начали читать кафизмы. Когда чтец дочитывал последнюю славу последней кафизмы, отец Ефрем (он был в сане подъигумена) испросил у отца Паисия благословение «кадильницу раздуть».
Нужно заметить, что старообрядцы, когда кадят иконы, держат кадильницу не просто в руке, как попало, а в «кресте», как они говорят. Представьте себе, что отец Ефрем сложил персты (двуперстным сложением) как бы для изображения на себе крестного знамения, в трёх перстах, большом, безымянном и мизинце, он держал самый конец ручки, а указательным и средним поддерживал ручку снизу, и таким образом выходило, что он действительно держал кадильницу в двуперстном сложении.
