В третий заход Жан не смог тронуть ношу с места. Голова закружилась, он поскользнулся и упал лицом в волокнистый комок. В животе похолодело, а руки и ноги онемели, как будто их и не было. Мир тоже пропал, осталась только мешанина тяжей перед глазами. Каждый тяж был сплетён из нескольких ворсистых шнуров, те, в свою очередь, из тонких нитей, а они — из еле заметной паутины. Среди этой путаницы сновали мельчайшие твари, обременённые мельчайшими заботами. И знать не знали о двуногих громадинах, посетивших их мир.
Потом это насекомое мельтешение рывком ушло куда-то вниз и пропало, и перед глазами появилось серое, спрятанное под маской лицо Мустафы.
— С непривычки, — определил тот, — грибом надышался. Сиди пока, без тебя разок сходим.
Досадно! Он оказался слабым, и это видела Лизавета! Что она подумает? И что делать?
Слабость немного отступила. Жан встал и занялся делом. Когда вернулись Мустафа и Аркашка, их ждала порядочная куча спор.
— Вот, — подошедший Жан ссыпал в неё ещё несколько плодов, — не мог сидеть просто так.
— Ну, болезный! — засмеялся Аркашка. Он хлопнул Жана по плечу и начал не торопясь набивать мешок.
— Молодец, — сказал Мустафа. — Больше не надо, тут на две ходки хватит. Жди.
Было тихо, как зимней ночью в глубоком подвале, запертом на железный замок. Потом в дальнем конце камеры возник хруст: грумс-грумс — словно железная крыса грызла дужку замка стальными зубами. Червь-грибоед! Вот это добыча! С мачете наготове Жан встал рядом с источником звука. Плоть гриба задрожала и вспучилась, и из стены вырвалось стремительное тело. Жан не успел ударить и даже поднять оружие: червь проскочил узкую камеру и ввинтился в противоположную стену. В круглой дыре мелькнул заострённый хвост. Жан бросился вслед — настигнуть, а если выйдёт, то опередить! Если удачно попасть…
Впереди закричали!
Там был человек, и ему грозила опасность.
Червь-грибоед притормозил. Значит, не почудилось, и впереди в самом деле кто-то был. Длинным прыжком Жан настиг грибоеда и стал торопливо колоть его между сочленений.
Главное — не пропустить, когда рассерженный червь развернётся.
Червь ворочался в тесной норе, извергал потоки лимфы и струи помёта, а Жан бил и резал, бил и резал! Пора. Он успел отпрыгнуть: червь ударил сверху! Мелькнули страшные челюсти, безглазая морда пролетела совсем близко. Раз, два… Между вторым и третьим кольцами проходила главная жила, и именно туда Жан вонзил мачете. До конца, до упора!
