Будет очень плохо, если Брук затаит злость на Дилана из-за этого.
Подруга заткнула уши:
– Эмма, пожа-а-а-а-а-алуйста! Без подробностей! Я не могу думать о Дилане подобным образом.
Правда, она тут же опустила руки.
– Но так мило, что ты пытаешься защитить его! Не хочешь, чтобы я плохо думала о брате! Понимаю, Эм. Некого винить.
– Ладно. Никаких подробностей.
Да она и не помнила подробностей.
– Дилан ничего не помнит.
– Уверена?
– Уверена. Точно знаю. Если бы вспомнил, я бы увидела по глазам. И он ни разу не упомянул о моем звонке той ночью или о том, как приехал забрать меня из ночного клуба. Когда мы ездили в детскую больницу, он ничего не узнал. Уверена, та ночь стерлась из его памяти.
– Я тоже так думаю. Просто хочу убедиться, что он ничего не знает.
– Ничего.
Брук кивнула и тепло посмотрела в глаза Эммы.
– Ты будешь матерью моего племянника или племянницы, – отозвалась она едва слышно. Тон был низким и тягучим, как мед. – А моему брату предстоит стать отцом.
Она изобразила все как самое прекрасное будущее событие. Эмма могла забыться, мечтая о материнстве и вынашивании новой жизни. А вот каково это – иметь отцом ребенка такого человека, как Дилан? Однако чудо не затмевало простых фактов. Они с Диланом не планировали это дитя. И он понятия ни о чем не имеет, хотя его жизнь изменится навсегда.
– О, Брук, я сама не знаю, что делать. Мысль о ребенке заставляет меня чувствовать… ну не знаю, хочется защитить его, и одновременно я боюсь.
– Все будет хорошо. У тебя есть я. И Дилан.
– Боже, все это так ново! Отчасти я чувствую себя виноватой, потому что не сказала ему о той ночи. Возможно, это подтолкнуло бы его кое-что вспомнить.
– Тебе придется сказать ему сейчас, Эмма. У него есть право знать.
Сообщить придется. Это неизбежно. Но очень не хочется касаться этой темы. Боже, Дилан был для нее старшим братом, а теперь между ними ничего не будет прежним.
– Знаю. Я поговорю.
– Прекрасно. Ты не в той форме, чтобы идти на мероприятие с гольфом, уставшая, и токсикоз не проходит.
Эмма задумчиво пожевала губу. Она не хотела пропускать уик-энд. Столько потраченных часов, столько работы! Да и Брук нуждается в ней. Но как, скажите, функционировать, если она все утро бегает в ванную?
– Мне постепенно становится лучше. Может, сумею приехать и помочь днем и вечером.
Брук решительно покачала головой. И когда она превратилась в маму-медведицу?
– Я все обдумала, Эмма. Ты не можешь прийти. Тебе слишком плохо. Роки и Уэнди тебя заменят.
