— Это всего лишь удобная форма, — словно читая его мысли, произнёс незнакомец. — Не устанавливать же здесь телеэкран. К тому же, каждый всё равно увидит своё.
Глаша первой взяла в руки позолоченный мундштук и принюхалась.
— Вроде не пахнет. Ёлки, я ж не курю!
— Курить не обязательно. Просто вдохните дым три раза.
Макс украдкой оглядел своих спутников. Глаша всё ещё крутила в руках мундштук. Игорь ощупывал тонкий двугорлый кальян. Алла… Алла сделала глубокий вдох, потом ещё один, ещё…
И упала на подушки с блаженной улыбкой на лице.
Макс больше не колебался. Первая затяжка пахла чем-то сладковатым. Вдруг заложило нос и закружилась голова, словно при высокой температуре. После второй затяжки засаднило горло, собственное дыхание обдало рот жаром, и пейзаж вокруг поплыл, превращаясь в видение, в гриппозный кошмар.
Третьей затяжки он не почувствовал.
Краешком сознания, который оставался Максом, он помнил, что счастье мало зависит от обстоятельств. Выиграл ли человек в лотерею, отправился ли в тюрьму, вскоре кривая счастья приходит в норму, и он чувствует то же, что и прежде, будь то неделя на Карибах или внезапное послабление от тюремного начальства.
Здесь… здесь это не было похоже на правду.
В какой-то книге Макс прочел, что рай отличается от ада лишь людьми, которые тебя окружают. Это больше напоминало истину.
А пару лет назад, когда они сидели на даче, отец сказал, что загробная жизнь вряд ли отличается от нашей, только рождаешься ты в другой семье.
Вот это и впрямь было правдой. Для Макса.
Хотя осталось ли что-то от него прежнего, Макс совсем не был уверен. Индийская девочка, к которой брезговали даже обращаться, мало напоминала русского программиста. Достаточно упомянуть, что о вышивке бисером на фабрике в трущобах по шестнадцать часов в день ей приходилось лишь мечтать. И хуже всего было осознание, что он чем-то это заслужил: поступком столь тёмным, низким и позорным, что перед ним меркли даже унижения, рабский труд и помои. Что это было? Что?
Но до того, как ему удалось вспомнить ответ, тьма выплюнула Макса обратно к костру.
Макс лежал на спине, хватая ртом воздух. В звёздное небо уходил дым от костра, и далеко-далеко, почти в другой галактике, шумело море.
По правую руку от Макса Игорь дышал, как загнанный заяц. По левую Глаша обхватила себя руками, и по её лицу катились слезы.
— За что? — едва слышно прошептала Глаша. — Что я сделала? Мне даже не сказали…
— У тебя тоже было такое ощущение? — тихо спросил Макс. — Что ты виновата, и не помнишь, в чём?
