И штаны, и их владелицы показались подозрительными.
Сколь же велико незнание условностей у тех, кто по складу характера способен на риск! Самый простой способ бросить вызов общественному мнению — пренебречь им, о том не подозревая.
Габриэль Шанель, разумеется, не осознавала, сколь необычным было ее решение отправиться к портному из Круа-Сент-Уэна и просить его сшить по ее меркам брюки, — ему и во сне не могло присниться, чтобы женщина носила такие. С первой же встречи со скромной клиенткой, которая хотела, чтобы он скопировал галифе, одолженные ей конюхом-англичанином, портной понял, насколько эта посетительница отличалась от всех, кого он видел прежде.
Незнакомка не испытывала ни малейшего сомнения насчет уместности подобного костюма — дело в том, что она хотела сэкономить на паре сапог и вместе с тем садиться на лошадь по-мужски.
Это казалось немыслимым.
Пошив костюма для новой заказчицы оказался для портного таким же невероятным приключением, как то, что довелось пережить сорок лет назад молоденькой работнице с улицы Людовика Великого, когда она увидела, как два огромных кринолина с трудом протискиваются в ее мансарду… Графиня де Пурталес и принцесса Меттернихская открыли двору в Тюильри имя неизвестной модистки — Каролины Ребу.
Но в Круа-Сент-Уэне все произошло совсем по-другому, ибо скромный портной навсегда остался в тени.
В данном случае проявилась одна из черт характера Шанель — упорное нежелание признавать чужие заслуги и выдвигать кого-то другого, кроме себя.
Ничто не пугало Габриэль.
Она стала заниматься верховой ездой в дождь и ветер, в любое время дня и года. Ее выносливость была прямо пропорциональна ее стремлению изумлять. Гордая, неистовая, она сумела поразить даже бывалых наездников.
Больше всех был удивлен Этьенн Бальсан.
Все свидетели этих лет сходятся в одном: способности Габриэль были более чем необычны.
У Габриэль никогда не было иного наставника, кроме Этьенна. Ему она обязана тем, что научилась рано утром выводить лошадей на тренировку, а днем, сняв одежду конюха, превращаться в строгую и достойную амазонку.
В восемьдесят с лишним лет Габриэль, употребляя весьма вольные выражения и подкрепляя их соответствующими жестами, объясняла, как добиться хорошей посадки и как правильно ездить верхом.
«Для этого, — говорила она, — существует единственный способ: представить себе, что у тебя между ног пара драгоценных яиц (здесь следовал жест) и что не может быть и речи о том, чтобы на них присесть. Вот так. Вы меня поняли?»
