Так что дед Габриэль никогда не уезжал слишком далеко. Он путешествовал так же, как работал в поле: сверяясь с календарем, и его маршруты определялись старым крестьянским чутьем. Но ни уходящее солнце, ни первые заморозки больше не влияли на его жизнь. Теперь он подчинялся только деревенским праздникам и тому, что к ним прибавляла крестьянская вера, эта огромная потребность верить и надеяться.
Примерно в 60-е годы прошлого века какой-нибудь Шанель из Понтея караулил на рассвете, выжидая, когда же приближающийся топот известит его о предстоящих крестьянских сборищах. Что это был за шум? Животные и люди отправлялись в путь, продвигаясь медленным шагом, впереди обычно шествовали быки. Какие пометки он делал на календаре? Он помечал даты, когда тот или иной поселок будет праздновать сбор урожая, а такая-то корпорация — отмечать день своего покровителя, и через улицы протянут гирлянды, а из церкви вынесут статую почитаемого святого в бархатном наряде, изукрашенную, словно идол. Тогда он тоже отправлялся в путь. Надо было идти той же дорогой и поторапливаться. Ибо ни одно из этих христианских увеселений не обходилось без ярмарки.
Сюда, дамы и господа, сюда, подходите! Песни церковные и застольные, четки и сахарные трубки, крестный ход и карусели, запах ладана и вафель, молитвы и конкурсы гримас — все было вперемешку. Для того чтобы дед и бабка Шанель могли выжить, нужны были прилавки, убранные, словно алтари, нужно было смешение проповедей и музыки, нужны были рынки, нужны были эти праздники беспорядка. Так продолжалось до самой смерти Анри-Адриана — он умер, когда ему было за восемьдесят.
Эту школу прошли и его дети. Ибо что касается школы другой, настоящей… Они туда и не ходили. Время учебы Луизы и Альбера было коротким. Оно ограничивалось межсезоньем, несколькими месяцами в году, когда работы было так мало, что отец прекрасно справлялся с ней один. Приходится изумляться, что, несмотря на столь скудное образование, они оба умели читать и писать.
Отец Габриэль Шанель и его сестра Луиза внешне совсем не были похожи. Луиза к тому же была натурой более тонкой и благоразумной. Веселая, проворная, живая, обладавшая глубоким чувством долга, она многое взяла от матери: она была Фурнье до мозга костей. Тогда как Альбер Шанель походил на отца. Та же ладно сидящая голова, тот же короткий нос, тот же волевой лоб, те же черные густые волосы. А уж что касается характера! Вспыльчивый, как отец, такой же хвастун и бабник.
