– Мадемуазель Дежан бывала в столь юном обществе? Зачем?
– Этого хотел Лёня. Да и это было к лучшему… Она всегда могла проследить, чтобы с ним не случилось что-нибудь.
– А какие отношение были между Лёней и мадемуазель Дежан?
– Спросите об этом её, а я не могу отвечать на такие вопросы…
– А как относился Лёня к своей мачехе?
– По-моему, он её ненавидел, – ответила Лариса Дмитриевна. – Это часто бывает… Пасынки редко могут принять женщин, заменивших их мать при их отце.
– А его брат? Они ладили друг с другом?
– Они почти не общались. У них были очень разные интересы. Серёжа жизнелюб, он живёт своей жизнью, и не считает нужным ставить нас в известность о своих делах. Совершенно самостоятельный мальчик. Он всегда таким был. Всегда норовил всё делать по-своему…
Отпустив Ларису Дмитриевну, Немировский понюхал табаку и задумался. Этой ночью в доме генерала находилось пять человек, не считая кухарки и денщика Дагомыжского. Другой прислуги в доме не было. Прачка приходила три раза в неделю. Константин Алексеевич был аскетом и даже жене не позволял нанять горничную, считая это излишней роскошью. Старым слугам травить ядом несчастного юнца было незачем. Оставались члены семьи и некая Марго Дежан. Предположить, что собственного сына убил генерал, было бы нелепо. А остальные? Анна Платоновна, молодая неверная жена старого нелюбимого мужа, женщина, по всему видать, с большими запросами, любящая жить на широкую ногу. Ей на руку сокращение семейства генерала – чем меньше наследников, тем больше её куш в случае его кончины. К тому же пасынок её ненавидел. Эта особа с лёгкостью могла заменить лекарство цианидом. Но как быть в таком случае с Михаилом? Не могла же она зарубить его саблей… Но это запросто мог сделать её любовник Разгромов. Что если они в сговоре? Решили вместе извести семью Дагомыжских и завладеть всем имуществом… Допустимо, вполне допустимо. Но бездоказательно, поэтому пока лучше не говорить этой особе о том, что её связь с отставным поручиком Разгромовым известна следствию, этот козырь лучше пока попридержать…
Явившаяся на смену Ларисе Дмитриевне Анна Платоновна, уже облачённая в траурное платье из дорогого шёлка, заметно нервничала и даже покусывала кончик мундштука, постоянно выпуская в воздух клубы синеватого дыма.
– Я, решительно, ничего не могу вам теперь сказать, господин Немировский! Это такой удар для нас всех! Для Константина Алексеевича! Ах, такой удар… Я просто не могу собраться с мыслями! Я не понимаю, кому это могло быть нужно! Нет, мне необходимо принять валериановых капель… Господи, какой ужас! Вторая смерть за два дня!
