Я представляю работу мозга как радиоприемник со сломанной скоростью подачи звука. Звук подается то слишком быстро, то слишком медленно. Чтобы наслаждаться своей любимой мелодией жизни, нужно все время нажимать то на кнопку «быстрее», то на кнопку «медленнее». Но это непросто, потому что нужная скорость никак не настраивается! Когда в моей жизни появилась первая подходящая схема психофармакологического лечения, кнопки стали нажиматься легче, а диапазон с «любимой мелодией» стал увеличиваться так, что в него проще было «попасть».
После университета я стала работать с людьми с ментальной инвалидностью, с теми, кого часто отвергает общество, с теми, кому сложно, больно, тяжело жить. Я знаю, им тоже необходимо, чтобы в них верили. Верили так, как однажды кто-то поверил в меня. Мое заболевание помогает мне в работе, помогает тонко чувствовать, ощущать ценность каждого маленького шага на пути к большой цели. А еще я думаю, что моя деятельность спасает меня от безумия и отчаяния, от невидимых лап депрессии, которые готовы схватить меня, как только я забываю о смысле, о том, зачем просыпаюсь каждое утро, о том, что кто-то нуждается во мне, о том, что сегодня я могу сделать этот мир чуточку лучше.
Я никогда не позволяла болезни быть сильнее меня. Даже в депрессии я вставала и шла на работу. Я считаю, что люди с биполярным расстройством – непризнанные герои, которые живут вопреки сбоям в работе их мозга. Если вы встретите меня на улице, вы вряд ли сможете догадаться по моему поведению о моем диагнозе, о том, через что я прошла. Я научилась скрывать это. Бог миловал меня, и моя болезнь протекает без психотических симптомов и развернутых маний. У меня циклотимическое течение с большими депрессивными эпизодами – именно такой диагноз удовлетворил меня и именно его мне поставил специалист, с которым я консультировалась за границей. Мне иногда говорят, что я вижу людей насквозь. Но это не совсем правда, я чувствую людей через призму своих представлений о том, что значит чувствовать. Я только недавно поняла, что у других людей другая боль. Это не разрывающие иглы, которые впиваются в кожу и сердце, заставляют дыхание замирать, а душу разлетаться на тысячи осколков. У них другой страх: не такой, будто на тебя мчится грузовик и ты в секунде от смерти. Их радость – это не бесконечно заполняющее тебя тепло и блаженство, будто ты на вершине мира. Их чувства тусклы и безжизненны, мои же – настолько живы, что не дают мне спокойно жить.
