- Ого! - сказал я. - И до двадцать шестой дошло дело?! А верно, она славная - усики, как у жучка?
- Усатенькая, - сказал папа. - Но на всякий случай можешь считать двадцать шестую условно.
Он не записал формулу, а изобразил вид семнадцатой крупно и отдельно от всей цепи, а двадцать шестую начертил таким же образом рядом.
- Итак, - сказал он. - Мы научились ломать семнадцатую, но не можем ее перестроить. Почти все комбинации внутри цепи самой семнадцатой никакого эффекта не дали. Конечно, можно варьировать и дальше, комбинаций еще достаточно, но чует мое сердце - ничего у нас не выйдет. Я предлагаю (он разорвал, сломал на чертежике семнадцатую) вот так и вот так. Мы включаем в ее цепь субъединицу двадцать шестой, она вполне монтируется. Остатки мы легко ликвидируем, понимаешь? В итоге - новая молекула, номер ее не важен, просто новая молекула, какая нам по качеству и нужна. А семнадцатая и двадцать шестая - тю-тю, исчезли за ненадобностью! - Он засмеялся очень легко и весело. - Ну, как?
Я думал несколько минут, положив подбородок на край стола. Собственно, вариант был идеальный, меня даже прошибла дрожь от мысли, что вот, наконец-то, и, главное, он все сам, сам, - готовенькая, новая, такая, какая нужна, молекула «ЭН» так и резвилась, так и сверкала у меня перед глазами, но…
- Видишь ли, - сказал я. - Молекула годится, ты прав, но субъединица двадцать шестой с семнадцатой не вяжется никак.
- Слушай, - сказал он. - Я уверен, ты упустил из виду новую «А-Люкс», ну, эту печку Ухтомского. Или ты ее вовсе не знаешь. Она идеально держит повышенное бэта-поле.
- Ой, пап!!! - обрадовался я. - Ну, конечно же, я знаю ее, вспомнил! Она была в твоей статье, верно?! Погоди, сейчас вникну, - сказал я. - Так, та-ак… н-да… - Я задумался. Он перестал улыбаться. - Н-да, - сказал я через минуту. - Так-то оно так, но… - И тогда уже выложил все до конца: - Но даже в бэта-поле нам не поднять ярусность до четырех, только до трех. Мне так кажется…
- Почему? Я задумался.
- Для этого, по-моему, средняя группа в семнадцатой слишком слаба, а она нам нужна, ее за здорово живешь не выкинешь, - сказал я.
Противно было это понять, но ничего не поделаешь, довод был веский. Мы долго молчали. Краем глаза я быстро поглядел на папу - какая-то серая тень мелькала по его лицу.
- Да, ты прав, - наконец, сказал он. - С этой «А-Люкс» вариант был единственный. Ты прав. Да, ничего не поделаешь. Я доложу в группе, что этот путь несостоятелен. Было решено, что раньше, чем считать на «Гигантах», я посоветуюсь с тобой. Теперь считать бессмысленно. Ну, ладно, я побежал. Пора.
