Расправившись с его боевыми товарищами, Хильда пыталась сесть ему на хвост. Рискуя потерять управление, Зигфрид нырнул на своем «Ме-109» в крутое пике. Но красную валькирию не испугала близость земли: она заложила свой «Як» круче, а выровняла ниже. В баснословной спирали, брюхо к брюху, взмыли они вверх…
Расстреляв неуклюжих спутников Хильды, Зигфрид заблокировал гашетку. Один выход был у него — посадить красную летчицу у себя на аэродроме, а потом…
О «как» и «потом» думать не хотелось.
Только бы взглянуть на нее… в полный рост.
Он дал ей уйти, не мог он грубой, квакающей очередью прошить ее скрытое в кабине тело. Хотя бы взглянуть, поговорить с глазу на глаз. О языке Зигфрид не думал: ас всегда поймет асинью, асинья поймет аса. Зигфрид поймет Хильду, и Хильда поймет Зигфрида.
Но начальство, этот выводок штабных крыс, забывших, как пахнет расцвеченное трассерами нёбо, было им недовольно.
До командования дошли слухи, что он бережет русскую бандитку.
Дело могло кончиться переводом, а то и контрразведкой.
Разговоры с ней ничего хорошего не сулили.
И тогда на его! место, в его! звено напросился этот выскочка, Отто фон Эшенбах, племянник влиятельного Густава Эшенбаха.
Его, Зигфрида, не спросили, какая наглость! Какой-то птенец собирается исправлять его ошибки!
И как ни давил он в себе чудовищные сомнения, как ни вызывал духов Великой Германии, против искусительных мыслей не спасало ничто — в той или иной форме он желал успеха не своему соратнику, а жестокой и хищной русской валькирии.
Хильда. Твердо очерченный подбородок, свежие здоровые щеки, влажные глаза и губы.
Кто она, тельмановка-коммунистка, спасшаяся в России от гестапо, беглянка, пленница? Или? Или… Славяне тоже… люди? Ведь такие девушки не могут рождаться среди расового шлака. Есть в ней, есть чистый огонь нации… Хильда.
…Вместо Отто, не успевшего даже представиться летчикам из-за нестерпимой жажды победы, в часть прилетел его дядя, Густав фон Эшенбах, чтобы подняться в опасное небо и выбросить из кабины лавровый венок на недоступную и несуществующую могилу племянника.
Конечно, поступить как Отто мог каждый второй из их эскадрильи — дух нации подкреплялся еще и чисто половым стыдом за слабость сильного пола… И азарт набирал губительные обороты.
Зигфрид решил остановить волну самоубийств. Он подал командованию рапорт, где выразил мысль о том, что вопрос с русской летчицей уже давно вышел за рамки ее чистофизического уничтожения. Красную бандитку необходимо взять живой и заставить работать на Германию, и он, ас Зигфрид, берется сделать это…В помощниках не нуждается…
