Так Чайка стала совой.
Ее посылали в ночь, чтобы далеко во вражеском тылу выбросить за борт уродливые чушки с кокетливым хвостиком, горделиво именуемые бомбами; лететь надо было низко, чтобы чушки попали точно в длинные невзрачные бараки, откуда после вспышки и настигавшего самолет грохота выбегали в белых одеяниях исторгающие стоны и что-то нелестное в адрес небес падшие ангелы, ангелы ругались по-немецки и валились на землю совсем как люди — кто добровольно, лицом вниз, а кто и по. команде второй вспышки — неловко подломившись, эти не береглись при падении: навзничь, ниц или набок падали белые привидения и, чернея в отдельных местах, замирали.
А однажды в грохот разрывов вклинился другой стон, непохожий на немецкий, и летели в небо проклятия, и буйный, перемешанный с русским матом, жертвенный экстаз воскурился от земли.
И у Чайки на место пламенного мотора вновь вернулось сердце, и застучало часто-часто, по-птичьи. Такая молодая, сильная и красивая, а тут… сердце барахлит.
После вылета ее уложили в лазарет, и полковой врач долго не мог определить, что за напасть прицепилась к Чайке.
Еще сливаясь лицом с больничной койкой, объявила Чайка, что совой больше не будет, что пойдет под трибунал, а на этажерку не сядет, что способна заклевать в воздухе любого аса, сколько бы у того не было тузов на фюзеляже.
И пошла бы Чайка под трибунал, если бы не попавший в умывальник шальной снаряд, унесший в небеса души пяти летчиков из эскадрильи воздушного боя.
От модели к планеру, с планера на самолет, с самолета на истребитель — вот путь девушки с лицом и фигурой Марлен Дитрих.
Теперь ее инструктором стал тонкий русоволосый мальчик с остановившимися глазами, в глубине которых, если вглядеться, навсегда поселился крест прицела. И странные жесты были у ее нового учителя: он мог, уставясь в одну точку, монотонно объяснять назначение закрылков и принцип действия синхронизированной с винтом пушки, а потом вдруг вскинуть голову и медленно обвести взглядом сектор… обстрела.
Он часто мерз и сидел, нахохлившись.
В детстве играл в шахматы и мечтал стать математиком.
Как и у Чайки, фамилия у него была птичья — Хвостиков. Звали его Николай.
Как-то, заспорив с ним о равноправии женщин в военных действиях и бегло оценив физические возможности своего наставника, Чайка предложила ему помериться силами. Николка ухмыльнулся и поставил на локоть свою тонкую руку, Чайка свою — гладкую и мускулистую. С той же ухмылочкой и ни разу не моргнув, он позволил ей сделать глубокий крен в его сторону, потом его сухие длинные пальцы стиснули ее ладонь, и арка предплечий качнулась в обратную сторону. Он не стал валить ее на половину Чайки — это послужило бы доказательством равноправия, — Николка остановил рукопожатье на средине и перевел прицел в правый глаз соперницы, и в перекрестьи его…
