— Безобидного? — повторил Синицын. — Вы разве не видите, что это военный корабль?
Он снова посмотрел на микроскопическое пятнышко, которое, словно светящееся насекомое, лениво ползло по стеклу экрана среди неподвижных звезд.
— Вижу, — беспечно сознался Станислав Рудь. — Это ракетоносец нашего класса.
— Знаете что, — Синицын мысленно выругался, — объявите-ка на всякий случай тревогу.
— Вы серьезно?
— Да. Мне не нравится этот американец. Не нравится, что он подошел так близко.
Или вы не понимаете, что это значит?
— Нет, — сказал Станислав Рудь. — Я никогда не пойму, зачем поднимать тревогу без специального приказа с Земли.
— Постучите по дереву, — сказал Синицын. — Разве вы не знаете, что будет означать такой приказ?
Минуту оба молчали. Приказ с Земли, если они его получат, будет означать только одно. Что агрессоры развязали конфликт, что люки отодвинулись в сторону, впуская свет в глубокие вертикальные норы, что стаи ракет вышли на большую дорогу, а планета окуталась смертоносными тучами. Тогда «Мирный» и другие ракетоносцы пойдут к Земле, незаметные для дальнобойных локаторов, и выложат свой груз по уцелевшим целям противника, довершая справедливое дело возмездия.
И корабль, ползущий сейчас поперек бездонного колодца телеэкрана, получит аналогичное приказание.
— При чем здесь это? — поморщился Станислав Рудь. — Ведь сейчас мирное время.
— На Земле, — терпеливо объяснил Синицын. — Там пока действительно мир. Но до Земли миллиард километров. У нас нет с ними даже связи, во всяком случае двусторонней. Когда космолет исчезает вдали от дома, никто не в силах определить причину его гибели.
Станислав Рудь посмотрел на него удивленно:
— И вы предлагаете…
— Я ничего не предлагаю. Ни-че-го, — отчеканил Синицын. — Но мне не нравится, что этот американец подошел так близко. И не стоит пенять на случай. В данной ситуации проверка проста. Давайте-ка поглядим, как все было.
Штурман подал напряжение на проигрыватель. Синицын ткнул пальцем в пусковую клавишу. По табло побежали цифры.
— Смотрите, — показал Синицын. — Вот его первоначальная траектория. Предполагаемое сближение — четыре миллиона километров. А здесь он начал маневрировать…
— А ведь вы правы, — удивился Станислав Рудь. — Он явно идет на сближение. Но зачем? Американцы славные парни и вполне прилично к нам относятся.
— Я тоже к ним хорошо отношусь, — сказал Синицын. — Но я человек военный.
Объявляйте тревогу.
Он ясно представил себе то, что будет. Короткое оживление в жилых отсеках, боевые расчеты, занимающие места у дальнобойных лазеров и ракетных аппаратов, грохот магнитных башмаков по стальным коридорам… И вот ракетоносец становится грозной боевой единицей…
