— До чего мы дожили, бедная моя старушка…
— Возьми себя в руки, принимай укрепляющее и откажись от визита невропатолога, как бишь его… Ламбертена.
По несчастному стечению обстоятельств отменить встречу не удалось. Доктор Ламбертен оказался уроженцем Бургундии — Жюли поняла это по тому, как раскатисто он произносил «р», у него были длинные гибкие пальцы и учтивые манеры. Он сидел у изголовья кровати Глории, подставив ухо к ее губам, совсем как исповедник, подбадривал, когда она останавливалась, и время от времени отирал платком пот со лба пациентки. Жюли устроилась поодаль, на краешке стула, и с изумлением внимала рассказу сестры. Они много лет жили бок о бок, а она и не знала, что ее сестра, оказывается, всегда руководствовалась исключительно благородными побуждениями. Вопрос интерпретации! О бурных ссорах с Бернстайном Глория не обмолвилась ни словом, Жан-Поля Галлана назвала «милым, чуточку слабохарактерным мальчиком… Артистическая натура, его можно понять…».
«Артистическая, как же! — негодовала в душе Жюли. — Этот, с позволения сказать, артист имел любовника-шофера и строил глазки коридорным во всех отелях, где останавливался…» А Дардель якшался с темными личностями, спекулянтами черного рынка. Переиначенная история жизни Глории похожа на ее «подновленное» пластическим хирургом морщинистое лицо. Прадин в хаосе алжирской войны предавал всех и вся… А Глория — вот ведь сюрприз! — никогда не ошибалась и выбирала в спутники жизни безупречных мужчин. «Беллетризованная» автобиография выводила Жюли из себя. Ей хотелось крикнуть: «Вранье! Она выходила за них замуж, потому что они были богаты и боготворили ее. Да, боготворили. Даже старик Ван Ламм, закрывавший глаза на любовников. Моя сестра никогда не была весталкой, преданно служившей Скрипке. Она и в восемьдесят лет не упускала ни одной возможности. Я знаю, я всегда была рядом. Не вижу в этом ничего гадкого, но зачем же обманывать врача и строить ему глазки?»
Жюли бесшумно покинула комнату, чтобы выкурить сигарету и усмирить ярость. Боль дала о себе знать, и она помассировала бок. Между ее настроением и опухолью существовала явная, хоть и необъяснимая связь. Она перечитала приглашение, которое сама передала Глории час назад. Оно было отпечатано на карточке, от руки Джина написала «с дружескими чувствами» и поставила затейливую подпись с закрученной на манер лассо буквой «Д». Убедить Глорию принять приглашение будет непросто.
