– И здесь вы не правы, донья Анхела, ведь музыка – это благословение Божье, отдых в этой юдоли слез, глоточек вина, который нашу жизнь услаждает…
– А у меня от музыки только оскомина, Гуабина. И уж если откровенно, боюсь, что моего сына она сводит с ума.
– Пепито? Да что может свести с ума этого паренька? Он и так самый непоседливый человек на свете!
– А теперь и того пуще. Какая-то злая муха его укусила, и он сбрендил на этих мотивчиках, которые звучат всегда и всюду.
Анхела вздохнула. Пепито, ее родное сердце, вот уже несколько недель живет в ином мире. Все началось вскоре после его предрассветного возвращения домой: мальчик пришел пьяный, вися на плечах у друзей. Мать была на грани сердечного приступа, она грозилась запретить любые ночные вылазки, но сыночку было хоть бы хны. Хотя Анхела махала руками, как вентилятор, и едва не надавала сыну оплеух, по его хмельному лицу блуждала улыбка.
И неожиданно – впрочем, чего еще было ждать при таком переполохе! – из малюсенького облачка возник Мартинико и тут же запрыгнул на посудный шкаф. С Анхелой случилась истерика, и это еще пуще раззадорило Мартинико. Мебель в мастерской пустилась в пляс, женщина кричала на обоих – на сына и на домового, пока наконец из спальни не выбежал перепуганный Хуанко.
– Мальчик стал мужчиной, – заключил он, узнав о первой причине неразберихи, хотя и не догадываясь о второй. – То, что он явился домой слегка навеселе, – это нормально. Пойдем-ка спать…
– Слегка навеселе?! – завопила Анхела, позабыв о времени и соседях. – Да он пьян в стельку!
– Так или иначе, он уже совершеннолетний.
– И что с того?
– Оставь парня в покое, – сказал Хуанко тоном, которым пользовался очень редко и который исключал всякие возражения. – Пошли спать.
Они так и поступили, прежде уложив сына и оставив несчастного домового без публики.
На следующий день Пепито проснулся и сразу же на целый час залез в душ – Анхела была вынуждена кричать, расспрашивая, что с ним. Парень вышел из ванной с невозмутимым видом и ушел, не позавтракав (небывалый поступок для человека, который ни за что не брался, не уничтожив сперва чашку кофе с молоком, полкраюхи хлеба с маслом и яичницу из трех яиц с ветчиной), оставив после себя облако одеколона, от которого у матери закружилась голова.
– У парня каникулы, – меланхолично отвечал Хуанко, когда Анхела жаловалась на позднее возвращение сына. – Вернется в университет – у него не будет времени даже сопли подтереть.
