Поскольку ему теперь приходилось перемещаться по кварталу в одиночку, Юан взялся предупреждать правнука об опасностях, которые самому мальчику казались воображаемыми.
– Если увидишь парня, одетого как белые богачи, – обходи такого стороной. Очень может быть, что это один из гангстеров, которые вымогают деньги у достойных коммерсантов. И если увидишь, что кто-нибудь на улице кричит и раздает бумажки, – тоже не приближайся: поблизости может оказаться полицейский, и тебя арестуют как пособника профсоюзных вожаков… – И старик в том же духе перечислял всевозможные бедствия, подстерегающие мальчика в жизни. Паблито, однако же, подмечал, что его прадед находит более мягкие слова именно для агитаторов из профсоюзов, для «революционеров», как он иногда их именовал. Мальчик несколько раз пытался спросить, чем эти люди занимаются, но Юан отвечал сухо:
– Ты еще не в том возрасте, чтобы интересоваться такими делами. Сначала выучись, а после посмотрим.
И Пабло сидел в классе вместе с другими детьми, силясь угадать тему урока с помощью иллюстраций и значков, однако его корявый испанский вызывал только насмешки. И хотя ему помогали учиться двое ребят с китайскими корнями, он всегда возвращался домой расстроенный. Но все равно мальчик старательно испещрял свою тетрадку странными картинками и повторял задания, коверкая язык. А по вечерам Пабло отправлялся поболтать с прадедушкой. Больше всего на свете он ценил истории, которые – как мальчику иногда казалось – возникают прямо из цикла легенд династии Хань. В этих рассказах был один персонаж, который нравился мальчику больше всех. Прадедушка называл его Будда Просветленный. Вероятно, тот был великим колдуном, потому что, хотя Юан и не всегда понимал, что говорил Будда, он не мог перестать повсюду следовать за своим героем. А еще Юан часто упоминал про свет, который возникал при его появлении.
– Акун, – просил мальчик чуть ли не каждый день на своей обычной смеси китайского и испанского, – расскажи мне о Просветленном Будде, с которым ты отправился на войну.
– А, про досточтимого апака Хосе Марти?
– Да, Малти, – поторапливал мальчик, сражаясь со звуком «р».
– О великом святом…
И прадедушка принимался рассказывать про апостола кубинской независимости, портрет которого висел во всех классах; и он вспоминал вечер их знакомства, когда свобода была еще только мечтой. И как этот человек, совсем еще мальчик, угодил в тюрьму и должен был таскать цепь с огромным ядром; и что из этой цепи он потом сделал кольцо и всегда его носил, чтобы не забывать о своем бесчестье.
