Эсмеральда не жаловалась и не злилась.
Было нечто, более примечательное. Впервые за три года нашей любви видел я ее такой тихой и задумчивой. Низко опустив голову, молча ехала она. Тогда поднимала длинные стрелы ресниц и пристально, с выражением неизъяснимым, смотрела в сизо-жёлтый горизонт. И в томной, с поволокою, синеве её глаз читал я беспокойство, быть может, непонятное ей самой. Казалось, темное предчувствие тревожить её душу, содрогнувшуюся перед страшными просторами Красной Степи.
Нетерпение овладевало ею время от времени. Раздраженно стукнув хлыстом по запылённым голенищам, она давала шпоры коню и, обгоняя наш маленький караван, летела вскачь в жаркую мглу пустыни. Но проходил порыв, и снова была Эсмеральда тиха и тревожно задумчива.
III
На третий день, к вечеру, Лизимах, показав на легшую по красной земле причудливыми завитком зеленую ленту, сказал:
— Чёртов провал! Отдых и вода.
Через полчаса перед нами раскрылся глубокий овраг. Упругие и колючие кусты дикой розы взбегали по обрывистым крутосклонам. Отрадой свежестью и острым сигарным запахом магдалиновой травы веяло со дна балки. Над обрывом, подобно большому Г, изогнулся куст шиповника, усыпанный белорозовыми звёздами цвета. Рядом один из тех истуканов, что разбросала по степи вера и воля её древних насельников. Бесстыдной улыбкой кривятся толстые тяжелые губы на едва намеченном лице. Связаны камнем ноги, и круглыми нарывами топорщатся грубо изваянные груди. Высится над провалом, стережет клад, этой земли смерти — воду.
Радость близкого отдыха и прохлада оживляют Эсмеральду. Золотистыми огоньками вспыхивают её синие очи, просверкивает жемчугом зубов румяная улыбка…
— О-ла-ла! — радостно кричит она и, дав шпоры лошади, вихрем подлетает к истукану.
Вежливо снимает шляпу. С лукаво-изящным смирением кланяется идолу.
— Здравствуйте, уважаемый дедушка.
Нагнувшись с седла, срывает гибкую пахучую ветвь шиповника, прикалывает на грудь к грубому полотну блузы.
— Souvenir, о вашей милости, дорогой дедушка. Поверьте, никогда, никогда не забуду вас. Toute a vous, excellence!
Сладок отдых после трудного пути. Весело потрескивает костер, бросая розово-золотые тени на серые валуны, меж коих, словно рассыпанная ртуть, блестит драгоценная вода.
Эсмеральда расшалилась. Поет «Изящную Блондинку». Кэк-Уоком обходит костер.
Зато Лизимах резко изменился. До сих пор старик не мог нарадоваться: никогда еще не проходилась Красная Степь так легко. Обычно двенадцать дней тяжких блужданий, а мы за трое суток сделали чуть-ли не полпути.
