– Заходи, ребята, – весело сказал он своим товарищам. – Батюшка благословил.
Когда все было кончено, комиссар вышел из храма, подошел к все еще лежащему на снегу отцу Алексию и рывком поднял его на ноги.
– Ну что, поп, скажешь? – с издевкой произнес комиссар. – Твоя взяла, или наша? Что же твой Христос не наказал нас, иродов? Ну, пускай он поразит нас сейчас громом, мы не возражаем. Верно, ребята?
Солдаты рассмеялись, нервно оглядываясь по сторонам. Похоже, им самим не верилось в то, что они натворили. Отец Алексий вытер с лица кровь, выплюнул выбитые зубы.
– Теперь… ваше время… и власть тьмы, – тяжело дыша, с трудом выговаривая слова, сказал он.
Комиссар захохотал:
– Хитер поп, хитер! Думаешь мы такие темные, что не нашли твой клад, куда ты свои потиры[1] и дискосы[2] попрятал?
Отец Алексий вздрогнул. Он надеялся, что удастся сохранить от поругания хотя бы священные сосуды.
– Но и мы не лыком шиты, – продолжал комиссар. – Есть у вас в Церкви и сознательные священнослужители, готовые сотрудничать с советской властью.
Теперь отец Алексий увидел, что рядом с повозками, на которые были навалены, драгоценные ризы с икон, напрестольные кресты, серебряные царские врата, священные книги в дорогих окладах, стоит отец Евсевий, молодой дьякон из его храма. В руках отца Евсевия была тетрадь, в которой он что-то помечал, давая указания солдатам, подносящим новые предметы. Значит он?
– Эй, принесите мне чашу! Ту, что побольше, – крикнул комиссар бойцам, охранявшим повозки с реквизированными ценностями.
Один красноармеец осторожно поднес ему большой праздничный потир на высокой литой ножке, красиво и богато отделанный золотом.
– Вот полюбуйтесь напоследок, гражданин Соровский, – издевательски сказал комиссар, вертя потиром перед лицом у священника. – Голодающие Поволжья будут нам очень благодарны за хлеб, который мы купим за границей на деньги, вырученные за это золото.
– Сомневаюсь, что им достанется что-то из награбленного вами. Разворуете, гражданин Мороз. Слишком на золото падки.
Комиссар взъярился.
– Арестовать его и увести, – крикнул он подчиненным. – В ЧК с тобой разберутся.
Отец Алексий в сопровождении красноармейцев двинулся в сторону подвод, где уже сидели задержанные по делу об организации сопротивления властям при изъятии церковных ценностей.
Когда священник подходил к арестантской повозке к нему, подобострастно кланяясь, приблизился отец Евсевий.
– Благословите, отец настоятель.
